Непосланный посланник

– Что, заварки-то нету? – усмехнулся он, глядя на паренька, недоуменно смотревшего на пустой кипяток. – Эх, тетеря. Ладно, есть у меня запасец.

Парень же, осматриваясь по сторонам, вдруг спросил:

– А что, там печений, конфет, газет не продаете?

Тут уже пришла очередь проводника удивленно хмыкнуть. «Ха, что удумал! Отродясь такого не было. Бутылочку белой, конечно, можно было за три или четыре цены из-под полы загнать, но чего другого… А ведь голова! Что бы и правда всяким съестным припасом не приторговывать? В Минске можно недорого взять и сала, и бульбы, а ближе к столице все и сбыть. Конечно, не ко всякому подойдешь с таким товаром. Здесь вообще ухо востро надо держать…»

* * *

Смоленская область

Мерно стучат железные колеса, негромко поскрипывает старинный вагон, создавая при этом ту самую неповторимую убаюкивающую мелодию поездки на поезде. Уже давно заснула Настя, уютно устроившись между мною и бабушкой и положив свою головку ко мне на плечо. Чуть позже задремала бабуля, отложив в сторону небольшую рукописную книжицу с церковными акафистами. Лишь только у меня сна не было ни в одном глазу: как сыч я сидел, уставившись в одну точку, и усиленно размышлял над двумя извечными русскими вопросами: кто виноват и что делать?

В принципе, с ответом на первый вопрос мне все было более или менее понятно. В произошедшем виновато поганое чудовище с тремя головами. Первая голова – это мой брат, которого черт дернул вытащить меня в Самару; вторая – это, собственно, я, который на какой-то хрен уселся на этот чертов стул; третья – это тот самый чокнутый профессор Виноградов, что изобрел проклятый телепортатор.

С ответом же на второй вопрос была самая настоящая засада! Что делать? Что? В моей голове была настоящая каша. «За границу дернуть? А что, махну в Крым, наймусь на какую-нибудь рыболовецкую калошу, скорешусь с местными и давай, до свидания… Или через горы в Иран и Турцию, благо дорожка мне немного знакома… Или попробовать в США рвануть? Со знанием будущего буду там как сыр в масле кататься! Б…ь, что за дерьмо мне в голову лезет?! Бежать собрался! Красавец!»

Знаете, я не квасной патриот, не плююсь ядом при виде американского флага и не готов сносить Ельцин-центр, но обязательно каждый год 9 мая смотрю Парад Победы, с большим удовольствием пересматриваю любимые фильмы про войну и с трепетом перебираю награды дедушки. И эту Великую войну я знаю не только со красивой и героической стороны, но и с грязной, кровавой и смертельной. Со слов деда о предательстве лучших друзей, о горькой лебеде вместо хлеба, о горящих заживо сослуживцах мне знакома и эта неприглядная часть войны.

Словом, Великая Отечественная война для меня, как для миллионов других, уже давно стала сакральной, где столкнулись в смертельной битве силы добра и света с силами зла и тьмы. И каждый из нас (хотя сейчас правильным будет говорить: многие из нас) с молоком матери, с самого детства впитал этот дух победы над страшным врагом. Именно поэтому сейчас даже сама эта мысль о бегстве из страны показалась мне крамольной. «Бежать… Послать все и вся к черту и свалить из страны?! Как там в фильме “Брат 2” бешеный таксист говорил: “сегодня Родина там, где задница в тепле”. А что? Нам не привыкать. Одну Родину просрали в 90-х, просрем и здесь!» Я словно гнойный нарыв на теле давил и давил в себе это рвущееся дерьмо – страх, нерешительность, неуверенность.

– Что ты аки шелудивый елозишь?! – вот же незадача, своими метаниями случайно разбудил бабулю. – Рабенка вон разбудишь.

Сделав виноватое лицо, я закрыл глаза и снова погрузился в раздумья. «Что тогда делать? Предупредить Сталина обо всем этом дерьме? Как? Разговаривать я толком не могу. Попробовать написать письмо?! Кто вообще поверит!» Я же прекрасно помнил, как Кремль с огромным подозрением относился ко всем сообщениям о скором начале войны. Только за май на стол Сталина легли более десятка разного рода разведывательных сообщений из не связанных между собой источников. Сообщения шли из самой Германии, Японии, Англии; о скором нападении сообщали многочисленные перебежчики; в депешах пограничников говорилось о начале развертывания у границ Союза передовых ударных немецких частей. «И тут я, такой красивый, ванговать начинаю. Пишу, так, мол, и так, дорогой товарищ Сталин, я из будущего и сейчас расскажу вам всю правду! Ну это же бред! Более того, это крайне опасный бред, за который я с легкостью отправлюсь в лагеря лес валить».

С мысленным стоном от такой перспективы я открыл глаза. Вокруг по-прежнему никому и ничему не было никакого дела до моих терзаний. Наш вагон все так же, издавая убаюкивающие звуки, медленно ехал на запад от Вязьмы, бабуля дремала, а маленькая кроха крепко спала.