Неповторимое. Книга 3

После обеда я с двумя офицерами дивизии отправился в районный центр Паронайск. Из всего, что я увидел в городе, самое сильное впечатление на меня произвел рынок. Он был небольшой, как и город, но весьма насыщен и своеобразен. И хотя шла уже вторая половина дня — рынок бурлил. Оказывается, сюда приезжали из многих населенных пунктов. Главными действующими лицами среди торговцев были корейцы. Они прекрасно представляли на многих прилавках всю свою продукцию — главным образом, дары моря и своих огородов.

Я провел на базаре больше часа. Поскольку я ничего не покупал, а только рассматривал и спрашивал продавцов, как им удалось это вырастить или поймать, то, видимо, своим любопытством и привлек внимание «дельцов» рынка. Ко мне дважды, с интервалом в 15–20 минут, подходили молодые мужчины и предлагали приобрести свежепосоленную икру и красную рыбу. Низкая цена и полное исключение каких-либо недоразумений гарантировались. Я оба раза поблагодарил за любезность, но отказался, что вызвало у моих несостоявшихся «партнеров» явно выраженное недоумение — видать, таких странных посетителей они еще не встречали. Смотрел я на корейцев-торговцев и вспоминал «наших» корейцев на Украине, которые своим умением и трудом преподносили интересные уроки в земледелии.

Уезжая из Паронайска, я решил, что всем, кто будет на Сахалине, надо обязательно рекомендовать побывать на Паронайском рынке. Пройдут годы, и в этом городе появится на свет в 1991 году моя внучка Олечка. Так что для меня Паронайск интересен и памятен вдвойне.

В этих краях есть удивительной красоты озеро — почему-то по имени Невское. Небольшое, но глубокое. В него впадает несколько рек, из них три — довольно приличные. Цвет воды — бирюзово-зеленовато-голубой. Красота озера еще ярче оттеняется буйной растительностью. Кажется, будто дивное ожерелье охватило со всех сторон его сверкающую на солнце изумрудно-аквамариновую гладь.

На следующий день мы прилетели в Южно-Сахалинск и, осмотрев мощные трамплины, отправились на двух машинах на самую южную оконечность острова — мыс Крильон. По сравнению с центральной частью, на юге Сахалина был совершенно другой мир. Расстояние в каких-то несколько сот километров, но природно-климатические условия разнятся резко — здесь они ближе к субтропикам. Погода солнечная, ясная. Да и народ здесь «помягче», поприветливей.

Непосредственно на мысе Крильон гражданского населения не было. Там располагался зенитно-ракетный дивизион, входящий в систему войск ПВО страны. Километрах в двух от него — пограничная застава, занимавшая несколько домиков. И, наконец, на самом выступе, в нескольких десятках метров от заставы, — ультрасовременный маяк со звукосветовой сигнализацией и отличной электронной автоматизированной аппаратурой. А рядом стоял старый маяк, как память о прошлом. Он представлял собою П-образное сооружение из мощных, кажется, дубовых бревен. Оба стояка подпирались с двух сторон такими же мощными подпорками. На массивной цепи, переброшенной через горизонтальную перекладину, висел большой колокол с «языком» — металлическим стержнем с набалдашником. К нему был прикреплен канат. Стоило сильно дернуть за канат, как «язык» ударял по стенкам колокола, и он начинал петь.

На колоколе, по нижнему его пояску, крупными буквами значилось, что колокол отлит в Российской империи в городе Туле в 1900 году. Для большего впечатления мы тоже раскачали язык и легонько ударили в колокол. Звук был впечатляющий. А главное — он долго «висел» в воздухе. Начальник погранзаставы, ставший в этом деле уже настоящим профессором, рассказал нам, что в прежние времена, когда на море ложился туман, то колокол звонил днем и ночью, кроме того, на берегу жгли огромный костер, для чего делался соответствующий запас дров. И это во многом мореплавателям помогало. Во всяком случае именно в этом районе история не помнит крупных катастроф.

Мыс Крильон круто обрывался к морю, точнее, к проливу Лаперуза. Лишь у самой воды тянулась узкая полоска пляжа. Я мысленно нарисовал себе картину, каким Крильон представлялся морякам и пассажирам, следующим на судах мимо этого мыса. Наверное, они видели нос сказочно огромного корабля, перед которым все находящееся на плаву казалось щепками. Кто-то из нашей группы вспомнил песенку про парня, который бросал камешки с крутого бережка в пролив Лаперуза, и мы тоже исполнили эту процедуру.

От южной оконечности Сахалина, т. е. от Крильона до мыса Соя, что на северном берегу японского острова Хоккайдо, было всего около 30–35 километров. У нас был хороший морской бинокль десятикратного увеличения. И действительно, как нам и рассказывали, мы хоть и с трудом, но рассмотрели контуры японской земли.