Неповторимое. Книга 6

А потом Россия долгое время вообще жила без Генпрокурора. И ничего — справлялась: как воровали, так и воруют, только уже не просто в крупных суммах, а в колоссальных, астрономических! И просвета никакого. А Скуратов за все свои годы так и не вскрыл ни одного крупного дела, не разоблачил ни одного махрового вора-олигарха, хотя их полно. Вообще не оставил никакого следа, если не считать скандала, который также по указанию «семьи» был организован ближайшим окружением. Скандал был нужен в «подтверждение» того, что Скуратова сняли правильно, хотя в основе его лежало увлечение женщинами и только, в чем сам глава «семьи» грешен в тысячу раз больше.

Очевидно, обстановка в Генеральной прокуратуре, да и в стране в целом нормализуется лишь тогда, когда президентом станет наконец нормальный человек, патриот своего Отечества, способный мыслить по-государственному, доступный и обязательный. Правда, настрадавшись и намучившись с Горбачевым, и особенно с Ельциным, мы хотели бы, чтобы новый президент хотя бы приостановил поток добра российского за рубеж, прекратил холуйствовать перед Западом и не позорил бы Россию перед всем миром. А если говорить по существу, то лучше бы вообще отказаться от поста президента. Или же он должен выполнять и обязанности председателя правительства. Это обеспечило бы оперативность и эффективность управления страной.

А тогда, в 1994 году, Генеральная прокуратура РФ в лице заместителя Генерального прокурора России М.Д.Славгородского опротестовала оправдательный приговор, вынесенный Верховным Судом по делу Варенникова. Верховный Суд принял протест, но несколько месяцев не назначал даты начала суда. Прежде Президиум Верховного суда должен был изучить дело, а потом, по мере готовности к судебному следствию, будет объявлена и дата заседания.

Пресса продолжала время от времени обсуждать создавшуюся ситуацию. А я, конечно, переживал. И не только за себя — переживал за страну. До чего же мы докатились: гражданин выступает за единство Отечества, за его спасение, а его обвиняют в измене Родине!? Это же абсурд! Да и о личной чести думал! Одно дело, когда ты с помощью суда и юристов-патриотов, все-таки сбросив с себя мразь клеветы, обмоешь себя чистой ключевой водой правды, и совершенно другое — когда формально будешь свободен, а фактически окажешься опять в помоях клеветы и лжи. Поэтому и к новому судебному процессу я готовился капитально.

Приблизительно за месяц Президиум Верховного Суда объявил, что судебное заседание назначено на 3 февраля 1995 года. Сообщение вроде обрадовало — наконец-то будет поставлена точка всем этим судебным мытарствам, но и встревожило: совершенно неясен настрой Президиума суда. Конечно же, я в этот период особо консультировался с бывшим министром юстиции РСФСР Владимиром Александровичем Аболенцевым, с бывшим Генпрокурором СССР Александом Яковлевичем Сухоревым и другими высокими юристами.

Время смутное и опасное. Ельцин расправлялся с каждым, кто смел думать иначе, чем он. А думать именно так, как думал он, мало кто умел, потому что тот не способен был вообще думать (тем более нормально). Его постоянно обуревал страх, и на этой почве он такие фортели откалывал, что все столбенели от Запада до Востока, не говоря уж о самой несчастной России (к примеру, расстрелял из танков Верховный Совет РФ). Вся государственная структура строилась на личной преданности президенту и явно выраженном холуяже. Кто позволял себе чуть вправо-влево, тот вышибался из обоймы президентской администрации, то бишь, «семьи», а также из правительства. А то, что некоторые кричат на митингах или в Госдуме: «Долой президента — губителя России!» — так пускай себе кричат. Чем бы дитя ни тешилось… Ведь от этого крика ничего не изменится. Для иллюстрации, кто именно окружал Ельцина в администрации, приведу один пример, близкий мне, как военному человеку. В составе администрации есть такая должность — помощник президента по вопросам национальной безопасности, он же председатель комиссии по высшим воинским должностям, высшим воинским званиям и высшим специальным знаниям. Наверное, президенту нужен в этой области специалист высшего класса, тем более что для него лично она совершенно неведома — он в Вооруженных Силах не только не служил, но видел их части только на парадах.