Неповторимое. Том 1

– Чтобы через полчаса у меня здесь был установлен телефон, по которому я мог бы говорить и с командиром дивизии, и со штабом армии в Мурманске, и, естественно, с каждым командиром батальона, и со всеми службами полка.

– Со штабом армии нас соединяет только Печенгский узел связи, – вставил подполковник.

– Второе, – продолжаю я, не обращая внимания на пояснение, – через час чтобы были телефонограммы в адрес командира 131-й мотострелковой дивизии и командующего 6-й армией, что я, в соответствии с приказом командующего войсками Северного военного округа (продиктовал номер и дату издания приказа), вступил в командование 61-м мотострелковым полком.

– Но я должен доложить, у нас в полку пока нет никаких официальных документов. Так… один разговор на уровне второстепенных лиц.

– Третье – завтра в 9.00 вы должны построить весь полк и доложить мне. Я выйду к полку и представлюсь в качестве их командира.

– Товарищ полковник, но у нас полк всегда строит заместитель командира полка.

– А вы что, не умеете этого делать? Заместитель командира полка болен. Поэтому вы строите полк, объявляете всем мое воинское звание, фамилию и что я вступил в командование полком. Ясно?

– Так точно, ясно!

– Четвертое. В 11.00 собрать весь офицерский состав в клубе.

В это время старшинам с сержантами один час заниматься с личным составом изучением устава внутренней службы, первой главы.

Пятое. В 12.00 в клубе должны быть собраны заместители командира полка, начальники служб полка, командиры батальонов и отдельных рот, готовые доложить о своем участке, и представить на этот счет письменные доклады. Очередность заслушивания: командиры батальонов, командиры отдельных рот, начальники служб полка. По мере принятия докладов офицеры могут уходить. Затем

останется командование полка, и мы обсудим состояние дел.

Шестое. Сегодня договориться с начальником штаба дивизии, когда командир дивизии сможет меня принять завтра во второй половине дня. Желательно часов в 16.00–17.00.

И седьмое. Послезавтра с утра разбираем подробно два документа: план боевой готовности и план боевой подготовки. После этого едем и смотрим основной и запасный район сосредоточения.

Все. Вопросы есть?

– Пока вопросов нет.

– Но если появятся, то я готов их выслушать сегодня. А сейчас мне нужен телефон.

Начальник штаба ушел. Кстати, он уже сидел за столом, который принесли солдаты, и записывал мои указания. В квартире становилось тепло, можно было снимать шинель и шапку. Присутствовавший при моем разговоре с начальником штаба полка начальник тыла неуверенно спросил:

– Какие-нибудь указания будут?

– Никаких. Готовьтесь завтра к докладу. Скажите командиру хозвзвода, чтобы мне принесли месячный продовольственный паек (в Заполярье давали продпайки), так как в связи с болезнью детей жена на склад пока ходить не может. И естественно, в коридоре постоянно должно быть достаточно дров и угля. Одновременно надо протапливать квартиру на втором этаже. Вот все.

Терьян ушел. Все вроде нормализовалось. Принесли и установили телефон. Я позвонил – работает. Наконец мы с семьей остались одни. Детишки после горячего чая и аспирина уснули. Постелив постель, мы перенесли их на свои кровати. Немного прибрались и сами сели поужинать. В квартире уже было тепло, хотя от пола все еще сильно несло холодом. Жена немного поворчала по поводу «заботы», которую о нас проявили полковые начальники, но потом успокоилась.

Было уже за полночь.

Однако я, попивая чай, сидел и думал. Вот сменил я двух Беловых – на Рыбачьем Белова Сергея Ивановича, а здесь – Белова Михаила Ивановича (ирония судьбы – менять Беловых). Но Сергей Иванович, хоть и командовал слабо, зато был нормальным человеком, добрым и порядочным. Подготовил жилье, продукты, поручил заняться семьей. При этом там все происходило летом, условия были более благоприятные. А здесь – полярная противоположность. Мало того, что стоит трескучий мороз и ветер, так еще – никто палец о палец не ударил, чтобы хоть чуть-чуть проявить внимание. И вроде у Михаила Ивановича ко мне лично не было никаких претензий, нигде вместе не служили. Единственно, где мы «пересеклись», так это на двухмесячных курсах танкистов в Медвежьегорске, но и там все было в норме. Откуда здесь такое бескультурье? Приехал в полк такой же, как он, человек с края света, в разгар зимы. Неужели нельзя было хотя бы формально отдать необходимые распоряжения (если личное барское положение не позволяет)?