Неповторимое. Том 1

Позже мы не раз вспоминали с Виктором Георгиевичем его категорическое решение – направлять командиров дивизии в отпуск только летом (ведь служба в Заполярье), и только с семьей, и только в санаторий, и только на море. Кстати, предметом наших воспоминаний был не только этот случай, но и многое другое, но уже более позднего периода.

Осенью этого 1964 года, когда уже выпало довольно много снега и стоял приличный мороз, к нам приехал Сергей Леонидович Соколов. Поезд приходил только ночью. Я встретил его, разместил, а утром после завтрака он начал знакомиться с Кандалакшским гарнизоном.

Кстати, в составе его команды был офицер-оператор, с которым я служил на фронте в одной части – 100-м гвардейском стрелковом полку. Это был полковник Аношкин Виктор Иванович. Умный, толковый офицер. Рвался в войска, но его из штаба не отпускали – тянет! Ну и пускай тянет. А ведь мог бы отлично командовать дивизией.

К нам Аношкин приехал с высокой температурой, и его сразу с поезда увезли в госпиталь. А у него был документ, подписанный командующим войсками округа дивизии по тревоге. Поэтому генерал-полковник Соколов два дня все «изучал» гарнизоны дивизии, а я все хожу с ним и думаю – когда же будет главное (то есть подъем по тревоге). В то время мне, конечно, было не известно, почему генерал задерживает. Но вот на третий день болезни В. Аношкин вышел из госпиталя.

Генерал-полковник Соколов после очередного утреннего просмотра частей Кандалакшского гарнизона вместе со мной приблизительно в 11 часов пришел в штаб, поднялся ко мне в кабинет, а его офицеры разошлись по частям, что меня насторожило. Я предупредил начальника штаба о возможных действиях. По просьбе Соколова мы сели за стол, и я развернул карту дислокации частей дивизии. Аккуратно доложил расположение дивизии. Затем он вдруг предъявил удостоверение на право подъема дивизии (дивизию имел право поднять командующий войсками округа и выше), но из военных городков не выходить – ждать задачу. Я отдал распоряжение начальнику штаба и оперативному дежурному, обратив особое внимание на то, что части будут действовать по задаче, которую получат дополнительно, поэтому выйти только в пункты сбора. Затем генерал, потребовав чистую карту местного района, быстро и умело набросал обстановку и сказал, что именно по ней мы и проведем командно-штабное учение. Так все и развивалось. Частям, после проверки их представителями округа, был дан отбой, и они занимались по своему расписанию. Штабы же частей со своими командирами были привлечены к этому учению. Точнее – к командно-штабной тренировке на местности. Будучи до прибытия к нам в округ начальником штаба Московского военного округа, Соколов, конечно, имел большие знания и богатый опыт в этой области. Поэтому и тренировка нам дала достаточную пользу, и он, несомненно, достиг своей цели: увидел, кто есть кто. Но не обошлось и без накладок. Ориентировочно в 14.00, уже находясь в поле, я предложил ему пообедать. Однако генерал сказал – попозже. Часа через два я еще раз предложил – он повторил то же самое. Я решил больше не навязываться с обедом, но начальнику штаба приказал, чтобы все были накормлены, естественно не прекращая боевой работы. Что касается меня, то я был уже закален Севером так, что в любом режиме жизни и работы чувствовал себя нормально, тем более в поле. Зимой, чтобы заморить червячка, два-три крутых комочка снега проглотишь и – прекрасно. А если еще представишь, что это был не снег, а «пломбир», то уже и сыт. У нас в Заполярье снег был не просто стерильный, но еще и ароматный. А летом и осенью полно грибов, хоть коси, да различных ягод. Особенно много черники, морошки, голубики, клюквы, а брусника и зимой не опадает. Районами попадаются малинники. Вот и сейчас: коль обед откладывается на неопределенное время, я скомкал снежок в комочки и периодически подбрасываю их себе в рот. Вот уже и голова лучше работает. Еще Суворов нам завещал: «Держи голову в холоде, живот – в голоде, а ноги – в тепле». В общем, штабная тренировка продвигалась вперед. Словоохотливым генерал не был. Командующий войсками округа Казаков вообще молчал. Ну, а этот периодически, не торопясь, задавал вопросы. Ему отвечали. Но он, как правило, своего отношения к этим ответам не высказывал, видно, резервировал для разбора.