Но жизнь катилась дальше такой, какой она была. И коль ввод наших войск был уже де-факто, то нам ничего другого не оставалось делать, как максимально обеспечить все де-юре. И хотя эта вторая сторона проблемы подвергалась погромам странами Запада и многими неприсоединившимися государствами, наше руководство действовало. В январе 1980 года Политбюро ЦК КПСС приняло решение о проведении переговоров и заключении Договора между правительством СССР и правительством ДРА об условиях временного пребывания советских войск на территории ДРА и т. п. Кроме того, в целях смягчения внешнеполитической ситуации, сложившейся вокруг СССР в связи с вводом советских войск в Афганистан, по линии Министерства иностранных дел были даны телеграммы всем советским послам. В них рекомендовалось немедленно посетить главу правительства и, сославшись на поручение Советского правительства, раскрыть существо нашей политики по этой проблеме. В частности, говорилось, что в условиях вмешательства во внутренние афганские дела, в том числе с использованием вооруженной силы со стороны банд с территории Пакистана и с учетом Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, заключенном в 1978 году, руководство Афганистана обратилось к Советскому Союзу за помощью и содействием в борьбе против внешней агрессии. Поэтому мы обязаны были положительно реагировать на это обращение. «При этом, – говорится в телеграмме, – Советский Союз исходит из соответствующих положений Устава ООН, в частности статьи 51, предусматривающей право государств на индивидуальную и коллективную самооборону в целях отражения агрессии и восстановления мира… Советский Союз вновь подчеркивает, что, как и прежде, его единственным желанием является видеть Афганистан в качестве независимого суверенного государства, выполняющего международные обязательства, в том числе и по Уставу ООН».
В целом к нашей братской помощи население Афганистана относилось положительно. Жители охотно вступали в разговор, тепло приветствовали. Женщины и особенно дети были более открыты и эмоциональны, а мужчины, в основном пожилые, – более сдержанны. Оказывается, они все уже знали, что «шурави» на днях должны прийти. Это показательно – коль они знали, что будут проходить советские войска, и встречали их доброжелательно, то можно сделать вывод, что все эти встречи были чистосердечными. Тем более что их никто не организовывал.
Однако так было не везде. Кое-где афганцы в контакты с войсками вообще не вступали, вели себя настороженно, из-за дувалов (глиняных заборов) не выходили, смотрели в щелку. А уже через несколько дней проявились первые враждебные выпады. Командованию стало известно, что в артиллерийском полку одной из пехотных дивизий на севере Афганистана были зверски убиты наши офицеры-советники. Но еще до этого командование полка арестовало наших военных советников. И тогда для их спасения были введены мотострелки с танками, артиллерией и боевыми вертолетами, которые атаковали населенный пункт Нахрин, где располагался этот артполк. В результате перебили всех, кто сопротивлялся, и разоружили мятежников. Но было поздно – бандиты уже казнили наших соотечественников и закопали, чтобы замести следы. Однако преступники были изобличены. Боевые действия по овладению Нахрином были проведены по всем правилам войны, так как мятежный афганский полк оказал сопротивление. Ударами артиллерии, танков и штурмующими действиями боевых вертолетов им был нанесен большой урон (только убитых было более ста человек). Не обошлось без потерь и у нас: двое убитых и двое раненых (пострадали во время падения в ущелье боевой машины пехоты, она сорвалась на узком участке дороги).
Так прошел первый бой долгой и тяжелой войны. Войны, в которой не было линии фронта. Фактически и точнее, фронт был везде. Войны, в которой не было и не могло быть ни победителей, ни побежденных.