Неправедные

Вот я за Ваньку и переживаю. Он у меня не боец, хоть и тюфяком назвать его сложно. Он из тех, кто с трудом с людьми сходится. Одиночка по натуре. Предпочитает наушники и какой-то жёсткий металл любой тусовке и любому общению, даже с девушками. Насколько я знаю, у него до сих пор не было ещё никого.

Наконец-то день знаний порадовал погодкой! Солнце светило ярко, добавляя праздничного настроения. Я шла не к началу линейки, специально. Знала, что в толпе за забором Ванька меня точно не заметит, и будет спокоен. Пусть. А я просто постою в сторонке, порадуюсь и мысленно поддержу его, вдруг ему будет легче. Ну, или по крайней мере, мне станет легче оттого, что я хоть увижу, в какую среду его отпускаю.

Мы переехали из столицы в маленький подмосковный посёлочек не от хорошей жизни. Так уж получилось, что я оставила совместно нажитую квартиру бывшему мужу, можно сказать, откупилась от него, забрала Ваньку и сбежала сюда. Здесь от бабушки мне достался небольшой старенький домик, деревянный, но с центральными коммуникациями. Я без труда нашла работу в получасе езды от него, вспомнив, что по первому образованию я парикмахер. В общем, для меня переезд прошёл почти безболезненно, а вот для Ваньки…

Я протиснулась к металлическому ограждению и, приготовив телефон, начала искать его глазами. Пышные банты, букеты, шарики… В какой-то момент обнаружив в толпе самых рослых ребят, я застопорилась: среди них оказался мой вчерашний красивый мальчишка. С минуту я не могла отвести от него глаз. Какой же он классный… В белой, подчёркивающей фигуру рубашке… Вчера он тоже был хорош. На нём тоже была рубашка, только клетчатая и оверсайз, поверх футболки, и голубые джинсы (боже, я всё это запомнила!). Но сейчас… Я не видела, как он улыбается вчера, а улыбка у него просто фантастическая…

С трудом оторвав наконец взгляд, я повела им дальше и нашла своего Ваньку в стороне. Он стоял один, невесёлый. Моё сердце тут же сжалось. Я даже подумала набрать ему, сказать что-нибудь ободряющее, но тут его взяла в оборот какая-то женщина, наверное, учительница.

Во время линейки моё внимание так и металось. То я проверяла взглядом Ваньку, мысленно посылая ему сигналы поддержки и умоляя улыбнуться хоть раз. То переключалась и зависала, разглядывая красивого мальчика. Да, это дурь, ругала себя я, не мне, тридцатишестилетней взрослой тётке заглядываться на пацанов. И тут же оправдывала: я же просто смотрю, ничего такого не делаю. И никто об этом не узнает. Никогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А потом я поняла, что это их класс. Что Ванька и красивый мальчишка будут вместе учиться. Не знаю почему, но внутренне я обрадовалась и одновременно занервничала. Включила камеру, вытянула телефон повыше, начала снимать. Из-за затылков счастливчиков, стоящих тоже у забора, но хотя бы в периметре школы, мне было мало что видно. Но я надеялась, что всё самое интересное я засниму. И сосредоточенный взгляд и полуулыбку красивого мальчика, несущего на плече малышку-первоклассницу в белых бантах, и восхождение их немногочисленного класса на лестницу, и то, как Ванька будет отпускать в голубое небо ярко-алый шарик…

Когда всё закончилось, и спина Ваньки скрылась за школьными дверями, я медленно отправилась домой. По пути решила перепроверить запись — и с досадой обнаружила, что кроме чьих-то разноцветных макушек я не засняла толком ничего. Единственное — момент отпускания шаров. Но ни лица Аверьянова Серёжи (у красивого мальчика даже фамилия оказалась красивой), ни лица Ваньки, на этих кадрах видно практически не было.

Глава 3

Сергей

Война с Леськой продолжалась. Весь день она строила из себя гордячку, даже не смотрела в мою сторону, а вечером, на репе в ДК, начала снова заигрывать с Лебедем. У меня на глазах.

— Ой, Дим, ты такой высокий! Ты что, с линейки подрос?

— По-моему, это ты каблуки сняла.

— Слушайте, ща блевану прям на вас, хотите? — со сцены, возле которой они стояли, влез я.

Я хотел изобразить процесс, но они шуганулись. Расступились по разным сторонам.

— Фу, Сега, какой ты мерзкий! — воскликнула Леська. — И как я могла с тобой встречаться?!

— А что, вы всё уже? — с надеждой полушепнул Лебедь, покрутив на нас пальцем.

— Ну, естественно! — вдруг подоспела Тимонина. — Сега теперь со мной мутит, да, Серёж?

— Ща точно блевану, — ляпнул я и стал со смехом уворачиваться от Тимониной, пытающейся меня отлупасить.

Это переросло в догонялки. Деревянный помост загрохотал под нашими копытами. Я услышал раздражённый голос Леськи:

— Мы расстались ещё вчера, если кто-то не заметил!

Говорилось это явно для меня, но делать глубокомысленное лицо было некогда. Я сиганул от Тимониной со сцены и начал сшибать стулья в зрительных рядах.

— Не жри меня, Тимонина, ты подавишься, я не вкусный!

— Вкусный, Серёнечка, вкусный! Иди сюда!..

Пока мы носились, подгребли остальные: Трунин, Ялта, ещё какая-то девочка из мелюзги, с которой у Леськи был совместный номер. Я прикрылся ребёнком.