Непреклонность (ЛП)

Я хотела протянуть руку через стол и прикоснуться к его руке, но побоялась его ответной реакции. Беспокойство и страх скрутили мой желудок в узлы. Нейт был единственной моей семьёй; я не смогу вынести, если теперь он от меня отдалится.

Не было никакого простого пути полностью ему во всём признаться, так что я без промедления просто "погрузилась с головой" в рассказ, с трудом найдя слова во время изложения своей истории, которая с каждой минутой становилась всё более и более невообразимой. Как рассказать кому-то, кого вы любите, что всё в их мире не так, как кажется, и что они окружены совершенно другим миром магии и людьми и созданиями, которых не должно существовать?

Нейт молча слушал, пока я рассказывала ему, что всегда верила, что в смерти моего отца было нечто большее, чем утверждали органы власти. Его глаза широко распахнулись, когда я объяснила, как выяснила, что могу исцелять животных, ещё будучи маленькой. Когда я начала описывать то, как встретила Реми и обнаружила, что все мифические создания, о которых я когда-либо слышала, были реальными, его лицо стало маской неверия.

Затем наступила самая сложная часть. Использовав, как можно меньше подробностей, я рассказала ему об Эли, Николасе и оборотнях, и о том, что случилось за последний месяц. Выражение его лица со сжатыми в тонкую линию губами заставило меня испытать душевную боль, когда я предала огласке то, что узнала о Мадлен и о правде об убийстве моего отца. Я остановилась на этом, поскольку не могла дальше рассказывать, пока не услышу от него что-нибудь, да хоть что угодно.

Нейт глубоко вздохнул.

– Я бы посчитал, что всё это большой розыгрыш, если бы не... Ты никогда не стала бы "сочинять" о своём отце.

– Нет, не стала бы.

– Я... я и не знаю, что думать. Ты должна понимать, что любому будет сложно во всё это поверить.

Я кивнула, ощутив признательность, что он всё ещё со мной разговаривал. По крайней мере, это было хоть чем-то.

Он тягостно откинулся назад и его инвалидное кресло заскрипело.

– Ты мне не всё рассказываешь, – произнёс он, проанализировав выражение моего лица.

Я сглотнула.

– Я не хотела сразу слишком много на тебя вываливать.

– Ты хотела увидеть, как я отреагирую?

– Да.

Он почесал бровь и пригвоздил меня взглядом человека, ожидавшего услышать нечто, что как он знал, не осчастливит его.

– Рассказывай.

Я рассказала ему о встрече с Дэвидом и обо всём, что произошло на технической остановке. Он издал звук, когда я подробно изложила события нашего напряжённого бегства, но я продолжила свой рассказ, испугавшись, что если остановлюсь, то не смогу продолжить. Я поведала ему о Реми и пропавших троллях, о нашем путешествии в Портленд и их спасении. Я обошла стороной самые кровопролитные детали, особенно то, что я сделала ради того, чтобы освободить троллей из клетки. Было чересчур просить его принять то, что я уже ему рассказала. Я закончила, рассказав ему о ранении Роланда и о том, как исцелила его.

Он хранил молчание и был неподвижным в течение нескольких минут, и я испугалась, что поведала ему слишком много, и теперь он пребывал в состоянии шока. Наконец, он пробежался рукой по уже итак взъерошенным волосам.

– Господи! Я... Господи...

– Ты в порядке?

– Я не знаю. Я не знаю, что и думать. Мне... мне надо немного времени, чтобы переварить это.

Я испустила приунывший вздох. Не то, чтобы я ожидала, что он тотчас же нормально отнесётся ко всему этому, но я надеялась... ну, не знаю, на что именно я надеялась. Видеть то, как сильно я причинила ему боль, убивало меня. Если бы я была честна с ним всё то время, он бы не смотрел на меня прямо сейчас как на незнакомку.

– У меня есть кое-что для тебя, – я подтолкнула телефон через стол к нему. – Питер посчитал, что это может помочь тебе.

Он в изумлении посмотрел на телефон, так к нему и не потянувшись. Я встала и покинула кухню, едва ли не взбежала наверх, в свою комнату. Я постояла на верхней ступеньке и прислушалась, когда он включил воспроизведение видео, которое Питер сделал для него, потом села на кровать и стала ждать, когда он попросит меня спуститься, чтобы поговорить об этом.

Когда стемнело, я забралась в кровать и стала онемело смотреть в потолок, пока не смогла больше держать глаза открытыми. Я даже не удосужилась раздеться.

* * *

На следующий день я не встала к школе, и Нейт не окликнул меня, с целью разбудить. Было десять часов утра, когда я окончательно притащила себя вниз на первый этаж, с сонными глазами, при этом чувствовала я себя так, словно моё сердце было заключено в свинец. Все годы, которые я прожила с Нейтом, мы делились своими аргументами, но он никогда не позволял нам начинать новый день без попытки разрешить все вопросы до конца.