Непреодолимые обстоятельства (СИ)

Голос Аполлона изменился. В нём появились едва заметные ледяные нотки. Лелька поняла, почувствовала, что ему был неприятен этот разговор. Чтобы не смущать его перед знакомыми, а ещё, чтобы и самой разорвать этот мучительный тактильный контакт, она осторожно вытянула руку из его ладони. Сцепила руки в замок, закрылась. Дато ей был неприятен. И дело было вовсе не в той дурацкой истории с самокатом. Он и правда, вызывал отторжение на каком-то интуитивном уровне. Общаться с ним не хотелось.

Блондинка, практически висевшая на своём спутнике, с любопытством разглядывала Лельку и, судя по её взгляду, внешность девушки её как минимум позабавила. Но Лелька и не сомневалась. Разве может она, простая девчонка с окраины, сравниться с блондинками из высшего общества, когда на той брендовая одежда, волосы и ногти ухожены, а на фарфоровом личике ни морщинки, ни прыщика. Только огромные ресницы, которыми девица хлопает, словно вот-вот взлетит. Лелька чувствовала себя неловко рядом с царственной Мариной.

— Значит, сердце неприступного Рустема покорила Булка, или как там ты её называл? — Продолжал язвить пьяный Дато.

У Лельки кровь отхлынула от лица. Булка? Это она-то? Да за этот месяц она на два размера похудела! Слезы, откуда только взялись-то, нахлынули, но так и не пролились. Ещё чего! Доставить этому козлу-другу удовольствие видеть, как она рыдает? Ну уж нет!

— По-моему, ты пьян, Дато. Не стоит цепляться к девушке. — Отчеканил Рустем.

Он повернулся к Лельке, чтобы что-то сказать, но, видя её полные слез глаза, осёкся. Он же и вправду называл её Булкой. Ласково, но всё же называл. Даже не думал, что ей это может быть так обидно.

— Кажется, мне пора. — Лелька развернулась на своих шпильках и полетела прочь, оступаясь в сумраке на высоких каблуках, так как не имела навыка ходить в них постоянно. Ей, и вправду, больше привычны были кеды.

— Ты совсем дурак, Дато? — Только и смог выдавить из себя Рустем.

Ему хотелось прибить этого идиота. Но тогда он точно не догонит Булку, тьфу, Олю.

— Да, ты посмотри, она как корова на льду в этих каблучищах. Я ж говорил, корова. — Пьяно усмехаясь, выплюнул Дато. Марина подавилась смешком.

И Рус не выдержал, в одну секунду подлетел к приятелю, схватил за грудки, встряхнул. Марина предусмотрительно захлопнула рот и резво отскочила на пару шагов от мужчин.

— Следи за языком, Дато!

Тот опешил:

— Э! Ты чего, друг, угомонись, это всего лишь телка!

Рус убрал руки прочь, резко развернулся и пошёл искать Булку. Не могла же она в самом деле убежать далеко на этих шпильках.

Лелька же бежала, захлебываясь слезами. Не смогла сдержаться, разревелась как дура, оставшись одна. Хорошо ещё, что эта компашка не видела её слез. Вытирая нос, тут же распухший от рыданий, она пыталась дозвониться Катьке. Чёртова подруга! Где её носит, когда она так нужна? Флиртует, небось, опять с кем-нибудь. Ей же всё равно с кем. Не то, что Лельке. Ей, если и влюбиться, то в самого красивого мужика на свете, да такого, что потом только локти кусать, потому что ей он никогда не достанется.

Перемежая горестные вздохи всхлипами, она вышла за пределы района, примыкавшего к Патриаршим прудам. Свернула в первый попавшийся переулок. Старая Москва, уютная, двухэтажная, бросилась ей в объятия. Трудно было представить, что на окраине этого невероятного города есть дома по 30 этажей. А если говорить про Сити, то их там что-то около семидесяти в каждой башне-небоскребе. А здесь, в центре, в маленьком переулке было темно и тихо. И только фонари освещали тут и там палисадники старинных усадеб. Лелька отвлеклась, слезы ее высохли. Стало зябко. Она вдруг поняла, что оставила джинсовку в клубе. Катька не отвечала, то ли умышленно, то ли случайно пропуская сотый звонок от неё.

Лельке страшно захотелось присесть куда-то, но улочка здесь была узкая и никаких лавок поблизости не наблюдалось. Низенький заборчик огораживал маленький палисадник перед старым двухэтажным домом. В нём росли какие-то цветы и кусты то ли сирени, то ли черёмухи.

— Леля! — Услышала она голос Рустема в начале проулка.

Подпрыгнула, словно кипятком ошпарили. Заметалась. Поддаваясь инстинкту спрятаться, перемахнула через заборчик и спряталась в зарослях. Неужели он её ищет? Сердце забилось где-то в желудке. Не хватало еще предстать перед лучшим мужчиной в мире зареванной, замёрзшей, с забитым носом. Лучше вообще не показываться ему на глаза. Да и о чем говорить? Он считает её толстой, иначе не называл бы Булкой. Разве этого мало?

А ещё для чего-то хотел найти какие-то сведения о ней. Что про неё можно узнать? Рост, вес, чем в детстве болела? Размер ноги или сколько получает на своей метеостанции? Чушь же, а поди, узнай, зачем ему всё это надо? Лелька сидела за кустами черёмухи, забившись в дальний угол палисадника. Каблуки на ее шпильках на половину утонули в мягкую землю палисадника. Еще и туфли потом отмывать, с досадой подумала девушка. Рус не дошёл до её укрытия. Ещё постоял в начале проулка, окрикнул ее, но не заметил и ушёл не солоно хлебавши.