Непревзойденные

Какие были тогда оценки, кто судил, уже не имеет никакого значения. Важно лишь одно: с первого же шага стало ясно, что если и уступают Пахомова и Горшков лидерам, то лишь чуть-чуть, что есть два практически равноценных кандидата в сборную и что обе пары создают свой стиль. Мнение о перспективности Пахомовой и Горшкова быстро меняется. Флюгер поворачивается на 180 градусов. Путь в сборную Миле и Саше открыт…»

Понимая, какой потенциал заложен в этой паре, Чайковская все больше внимания стала уделять им. Видя это, некоторые ее ученики стали обижаться. Среди них – Татьяна Тарасова, которая тогда каталась в паре с Георгием Проскуриным. Послушаем ее собственный рассказ об этом:

«Однажды я вывихнула плечо. Раз вывихнула, второй… Вывих стал привычным – это трагедия в парном катании. У Лены появилась Пахомова, но теперь уже с Горшковым. Чайковская начала с ними готовить «Кумпарситу».

Не вызывало уже сомнений, что у Чайковской свой стиль, свое видение фигурного катания, что она незаурядный тренер. Понимая это, я любила ее еще больше, старалась из последних сил. А силы действительно были последними, все время из плечевого сустава вылетала рука, ни о каких поддержках и речи быть не могло. Я понимала, что Чайковской уже не до меня, что с появлением Пахомовой и Горшкова перед ней встали более серьезные и важные задачи в фигурном катании, чем те, что ставились передо мной и Жорой. Понимала, но обижалась очень. Чайковская, естественно, все меньше и меньше обращала на нас внимания, много работала с Пахомовой. Конечно, пора было оставлять спорт. Постоянная травма руки болезненно влияла не только на мою психику, но и на психику Чайковской. Она ведь была не только моим тренером, но и подругой и резко расстаться со мной не могла. Между нами начали складываться очень тяжелые отношения. Я уходила угнетенная и подавленная. В итоге, назло Чайковской, я перешла в другое спортобщество…»

Первые несколько лет пара Пахомова – Горшков на мировых турнирах звезд с неба не хватали. Так, на чемпионатах мира они занимали следующие места: 1967 год – 13-е, 1968-й (Женева, Швейцария) – 6-е; чемпионаты Европы: 1967-й (Любляна, Югославия) – 10-е, 1968 год (Швеция) – 5-е.

Та же ситуация была и на чемпионатах СССР: 1967 год – 2-е место, 1968-й (Воскресенск) – снова 2-е.

И все же с каждым годом пара понемногу прибавляла и все сильнее заявляла о себе как о перспективной. Особенно явно это стало проявляться в 1968 году, когда в их программе появилась знаменитая «Кумпарсита», ставшая эталоном спортивных танцев на льду. Кто видел этот танец воочию в исполнении Пахомовой и Горшкова, тот никогда не сможет его забыть. А кто еще не видел, советую посмотреть хотя бы в записи. Хотя в момент ее появления не все специалисты отнеслись к нему как к эталону. Вот как будет вспоминать потом сама Л. Пахомова.

«Идея «Кумпарситы» принадлежала Анатолию Чайковскому – мужу Елены Чайковской, который вообще активно участвовал в нашей творческой жизни, и когда речь шла о выборе музыки, сюжета, к нему часто прислушивались. Загадочно, но факт: его любимые произведения в чем-то соответствовали нашему облику, стилю нашей пары, – писала Пахомова об истории создания этого танца. – Так вот, «Кумпарситу» он видел давным-давно в старом фильме. Там вроде бы танцевал танго знаменитый Рудольфе Валентино. Эту картину мы так и не смогли посмотреть, не нашли ее даже в Госфильмофонде. Но впечатление от «Кумпарситы» у Толи сохранилось так отчетливо, что он довольно точно по смыслу, по содержанию показывал нам танец – жесты, контуры рисунка. Ходил в каком-то экстазе по комнате в тренировочных штанах, изображая знойного Рудольфе. Танец был поставлен за одну ночь. Хореографический рисунок не менялся все последующее время…

Однако на премьере публика в «Лужниках» осталась к нему (танцу. – Ф. Р.), в общем-то, равнодушной, а специалисты – те просто нас заклевали: «Непонятно! Зачем нужно показывать старомодный, отживший свое танец?» – «Какие вкусы может воспитывать такая постановка: какие-то фривольные движения бедрами, плечами?» Да, как ни смешно теперь об этом вспоминать, но тогда наша милая «Кумпарсита» показалась кое-кому чересчур смелой… Однако, к нашему удивлению и восторгу, уже следующий показ «Кумпарситы» вызвал горячую овацию».

Они победили и выступали уже свободно и раскованно, а публика заражалась этим настроением: «Мы всегда исполняли этот танец с особым вдохновением, и наша увлеченность моментально передавалась публике. Именно так и бывает. Только так… Наверное, мы попали в точку с этим танцем. Видимо, он был самым лучшим нашим танцем, если все запомнили «Кумпарситу», и просили «Кумпарситу», и судили о нас по «Кумпарсите», и любили нас за «Кумпарситу». Я думаю, этот номер в максимальном приближении отвечал нашему темпераменту, нашему видению танца – танца вообще, танца как явления, как особого средства самовыражения. «Кумпарсита» – это мы, это мы в то время, это то время…»