Непричесанные мысли о религии

Сейчас христианские проповедники, изображая некий либерализм взглядов, взяли себе моду говорить, что все религии, учат одному и тому же: любви к Богу, доброте к ближнему и общим принципам нравственности.

При этом они, однако, уточняют: «Все, кроме языческих».

То есть, любая религия, в которой нет фигуры единого и единственного Бога-личности (творца и хозяина всего на свете), является по их мысли чем-то неправильным. Буддизм, даосизм, нью-эйдж, эллинизм — неправильные, философия у них дурная и вера у них поганая. Вычеркиваем.

Что остается? Древние евреи XIII в. до н.э. — I в. н.э., арабы после VII в. н.э., Европа между V и XVI в. н.э.

Блестящая триада. Франки режутся насмерть с арабами за гроб еврейского Мессии потому, что первые считают его богом и сыном бога, а вторые — просто пророком. Мнение евреев по этому вопросу вообще никого не интересует — они в меньшинстве. Арабы их грабят и обращают в ислам, а франки — просто грабят.

При этом арабы молятся камню и восходу солнца, а франки — рукоятке меча и женщине, родившей Бога.

И какие мы имеем в этой среде культурные достижения?

Наука — нет (после XIII в. стали что-то вспоминать из античности, лет 300 вспоминали).

Искусство — нет (в XV в. стали вспоминать искусство Эллады, лет за 100 вспомнили).

Образование — нет (короли и дворяне писать-читать не умели, считали на пальцах).

Право — нет (цивилизованные страны пользуются или римским, или кельтским правом, а образец религиозного авраамитского права — это шариат. Без комментариев).

Итак, все достижения трех авраамитских религий — сожженные книги, инквизиция и религиозные войны.

Может быть, зато среди достижений есть нравственность?

Давайте посмотрим. Ксенофобию и нетерпимость — вижу.

Массовые психозы (эпидемии страха на мотив «конца света» и пр.) — вижу.

Сексуальные комплексы — вижу.

Охоту на ведьм — вижу.

Нравственности — не вижу. Да и откуда ей взяться, к примеру, в ортодоксальной церковной версии христианства? Все люди с момента, когда прародители скушали чужое яблоко — подонки и твари по определению. Это — догмат, считать иначе — гордыня, грех и ересь. Если человек считает себя подонком и тварью — как у него может появиться нравственность?

Нравственность начинается с уважения к себе и окружающим людям, а церковная доктрина делает невозможным и то и другое. Если человек воздерживается от некоторых дурных (и от некоторых хороших) поступков из невыносимого ужаса перед жестоким богом, который за любой проступок будет вечно истязать его в аду — это не нравственность, а животный страх. Если же человек считает, что он может «отмолить» любые грехи (бог сжалится и не будет его истязать) — это путь полной безнравственности.

Духовности (о которой так любят рассуждать христианские миссионеры) — я тоже не вижу. Дело в том, что духовность начинается с чувства прекрасного. А чувство прекрасного — с красоты человеческого тела и красоты окружающего мира. И что же духовного мы находим в церковной версии христианства? Что человеческое тело отвратительно («Как мерзостен ты, о человек» — пишет бл. Августин). Что женская красота — это грех похоти, а мужская — грех гордыни. Что на изображениях надо закрывать причинные места листиками. Что материальный мир — гадость, собственность Сатаны (штатного метафизического злодея и по совместительству — «князя мира сего»).

Откуда взяться духовности при таком подходе к делу?

3. Сатанинские пляски

На самом деле вопрос о взаимоотношениях «новой ортодоксальной догматики» (которую в России представляет, в частности, небезызвестный дьякон А.В.Кураев) с Сатаной имеет глубокие исторические корни.

Церковное учение — «Никейская» версия христианства (к которой принадлежит и католицизм и православие) исходно является винегретом из ворованных богов и концепций. Поскольку готовили этот винегрет в начале IV века исключительно из идеологических и политических соображений, о стройности в те времена как-то забыли. Культ Исиды и Сераписа самым нелепым образом смешался с культом Митры, с культом Sol invictus, с орфическими учениями и с несколькими различными видами еврейского мистицизма.

В результате массового хищения богов, церковное учение оказалось сплошь соткано из противоречий. Позже (на последующих вселенских соборах) противоречия пытались истолковать систематически — но нелепость учения от этого лишь усугублялась. До определенного исторического периода церковь могла просто рявкнуть на население: «А ну-ка по быстрому хором начали верить во все», но теперь это уже не работает. Другое время на дворе.