Неприличное предложение

Как Вавилонская башня, которую заносчивые люди решили построить высотой до небес, мои планы и потерпели сокрушительное фиаско.

В случае башни вмешался Бог, заставить строителей говорить на разных языках и всё, они не справились. В моём случае, наверное, тоже он, потому что, увидев, как Прегер отвернулся, словно я пустое место, я вдруг поняла, что мы с ним тоже говорим на разных языках. Я пыталась ему сказать, что мне не всё равно, я думаю о нём, я даже верность ему храню. А он, увидел меня с Ильёй, и понял это именно так, как оно выглядело — что я девушка Лейкина. И теперь, стоя… Я оглянулась. А где собственно я стою?

Но уже какая разница. Теперь, стоя где бы то ни было, я просто ждала Илью.

И он позвонил.

— Ян, — повторил он и замялся. — Я…

Слышно было плохо: и здесь, и там, откуда он говорил, играла одна и та же музыка и доносился шум. С его стороны — ещё звук сигнализации машины.

— У тебя всё в порядке? — разволновалась я, так и не услышав продолжения.

— Да, Хвостик. Да. Я… Прости, что оставил тебя одну, — заставил он меня ещё сильнее разволноваться — такая неуверенность звучала в его голосе, мука, отчаяние.

— Ничего. Илья, ты где? — прижала я плотнее к уху телефон, боясь пропустить хоть слово.

— На стоянке. Мне срочно нужно уехать. В пансионат. Я…

— Мама?! Ей стало хуже?..

— Пока не знаю… — Я вздрогнула: громко хлопнула дверь. Посторонние звуки с его стороны сразу стихли. Он сел в машину? — Но мне срочно нужно к ней съездить. И я… Малыш, прости, что не могу взять тебя с собой. Я должен сам.

— Что должен? — не поняла я.

— Всё расскажу, когда вернусь. Хорошо?

— Да, — легко согласилась я.

Но мне-то что здесь делать? Что мне вообще теперь делать? Особенно здесь.

— Может, возьмёшь такси? — словно прочитал он мои мысли. — Встретимся дома?

Э-э-э… Ну, дома так дома. Оставаться я здесь точно не хочу. А без него — тем более.

— Хорошо, — кивнула я.

— До встречи? — спросил он, словно был не уверен, захочу ли я с ним встретится.

— До встречи. Дома, — решительно подтвердила я, отключилась и взмахнула руками.

Супер!

Вернее, взмахнула бутылкой шампанского, зажатой в руке. И принялась разглядывать много ли в ней осталось.

Открытую бутылку я прихватила из ведра со льдом, когда поспешно спасалась бегством. Всё тогда же, когда похожий на грозовую тучу Прегер, дал понять, что в упор не хочет меня видеть. С бутылкой в руках юркнула как мышь за композицию из воздушных шаров, потом свернула за изгородь. Так за этим забором в тени кустов до сих пор и маялась, то присев на широкое бетонное основание забора, то расхаживая вдоль него и выглядывая наружу: ждала Лейкина, глушила с горла шампанское и занималась самоедством.

Оценив содержимое бутылки как «пустая наполовину» (да сейчас пессимизму мне было не занимать), я сделала ещё глоток, поставив бутылку на бетон, заказала такси (у-у-у, сколько ждать! но ехать далеко, понимаю) и снова выглянула сквозь своё укрытие.

Не знаю, какую роль играла эта деревянная конструкция из неплотно подогнанных и покрытых лаком досок: чисто декоративную, закрывала какую-нибудь «дыру на стене», или просто отгораживала чёрный вход особняка от любопытных глаз, но как наблюдательный пункт она очень даже сгодилась.

Сквозь щели в досках справа был виден залитый светом дом и мелькающие в его окнах тени. Слева — бассейн, мерцающий голубой водой. Прямо передо мной за большой лужайкой со столиками — обвешанная прожекторами сцена, а посреди лужайки, где совсем недавно стоял Прегер, теперь словно зияло белое пятно.

Не знаю куда он ушёл и с кем. Не знаю, что обо мне подумал. И думал ли вообще. Но, кажется, худо-бедно, я всё же решила свою дилемму: он не хочет меня больше видеть. И пусть осталась какая-то недосказанность и даже обида от того, что мы не поговорили, а он взбесился и вынес своё решение, даже меня не выслушав, но вышло как вышло — пора ехать домой к Илье и вычеркнуть Прегера из всех списков: бюллетеня для голосования, завещания, расписаний, графиков.

А ещё пробраться к выходу так, чтобы больше никто меня не заметил. Особенно он.

Я глотнула ещё шампанского и выглянула в щель исключительно в этих целях: оценить пути безопасного отступления, когда у меня за спиной хлопнула дверь, раздался стук каблуков, а потом недовольный женский голос:

— Божена! Стой!

Я осторожно повернула голову.

Святые катаклизмы! Из дома выскочила расстроенная именинница, а следом — разгневанная Рита Борисовна.

— Мама, отстань! Мне сейчас точно не до тебя! — с вызовом развернулась Боженка.

Пользуясь тем, что они меня не заметили, а от выхода из дома до забора приличное расстояние, я отступила поглубже в тень кустов.

— Не до меня? — в круге света, падающего с крыльца, остановилась Рита.

— Да, мам, сегодня мой праздник! — взмахнула руками девушка. — Можно хотя бы сегодня не выслушивать твои нотации?

— Это не нотации, Божена. Это простой вопрос. И я спросила: какого чёрта здесь делает Илья Лейкин?

— Да в конце-то концов, не твоё дело! Кого хочу — того зову! — пятясь от неё, как от прокажённой, выкрикнула Божена.