Непробиваемый иммунитет. Как не болеть никогда, и правда ли прививки убивают

Помощь разработчику и его препарату отчасти пришла и из Советского Союза. Вирусологи Михаил Чумаков (1909–1993), Марина Ворошилова (1922–1986) и Анатолий Смородинцев (1901–1986) тоже вели работу по борьбе с полиомиелитом – хотя случаев заболевания в СССР было не так много, как в США. Собственной советской вакцины не существовало, и ученые собирались освоить производство препарата Солка. Однако во время визита по обмену опытом Чумаков познакомился с Сейбином и узнал об альтернативной методике. После того как бюрократические и политические вопросы удалось урегулировать, в 1956 году Сейбин передал наработки коллегам. В Институте полиомиелита и вирусных энцефалитов АМН СССР (ныне Федеральный научный центр исследований и разработки иммунобиологических препаратов им. М. П. Чумакова РАН) американскую вакцину изучили и начали проверять на себе и родных. Анатолий Смородинцев не побоялся привить пятилетнюю внучку, чтобы убедиться в результате. Девочка обрела иммунитет, а вирус начали передавать от человека к человеку, чтобы доказать его безопасность: выделяли из кишечника привитых, выращивали на культуре клеток и прививали. Клинические испытания доказали высокую эффективность препарата, и в 1959 году была проведена масштабная вакцинация жителей Литовской и Эстонской ССР, где в тот момент начался рост заболеваемости. Отличный результат стал поводом для распространения прививки в других республиках и странах: Польше, Венгрии, Болгарии, Румынии, Югославии. Эпидемия пошла на спад.

Чем же оказалась лучше живая вакцина? Прежде всего, выяснилось, что она проще в применении и значительно дешевле. С вакцинацией справлялась каждая мама. К тому же вирус, которым прививали ребенка, капая в рот, распространялся контактным способом. Дети играли, общались, и в это время непривитые тоже заражались, сами того не зная. Разница затрат тоже была не копеечная. По статистике, которую приводит «КоммерсантЪ», вакцина Сейбина стоила 10 копеек против 5 рублей за вакцину Солка в СССР в 1959 году. Массовая вакцинация дала потрясающий результат. В 2002 году ВОЗ объявила, что Европейский регион, в том числе и Россия, освобожден от полиомиелита. Последнюю вспышку зафиксировали в 2010 году – 14 заболевших.

Интересно, что, когда эпидемии полиомиелита утихли, власти многих стран решили перейти обратно на инактивированную вакцину. Она дает не такой сильный иммунный ответ, зато безопасна для групп риска. Сейчас, правда, сын Чумакова и Ворошиловой, работающий в США Константин Чумаков призывает заново присмотреться к живой вакцине, – утверждая, что у нее есть неожиданный побочный эффект: она вроде бы так стимулирует иммунитет, что дает некоторую защиту даже от гриппа и коронавируса… Но это пока предмет медицинских дискуссий.

В целом, учитывая весь накопленный опыт, который я попытался вкратце изложить, врачи сейчас считают вакцинацию самым эффективным способом борьбы со многими болезнями. Самое трудное, правда, – это добиться реальной массовости, когда привита значительная часть населения. Тогда вирусу просто не на кого нападать, и он постепенно отступает, как случилось с полиомиелитом. Хотя эта болезнь не искоренена до конца, регионов, где ею можно заразиться, осталось очень мало. Из-за недостатка медицинского персонала и недоверия людей к вакцинам самыми уязвимыми к полиомиелиту странами остаются Пакистан, Афганистан и Нигерия. И завозные случаи регулярно фиксируются в том числе и в России. Думаю, нечто похожее будет происходить и с коронавирусом.

Где победят недоверие – там справятся и с болезнью. А где нет… те, извините, сами будут виноваты.

Как создаются вакцины в наши дни?

– Типы вакцин: зачем так много разных?

Многие сейчас задумались: как в эти прививки верить? Только в одной России к началу 2021 года было три вакцины от COVID-19 и все разные. А еще сколько за границей… Официально зарегистрированных больше десятка. И ведь на этом ученые не останавливаются. Они ищут дальше. По данным ВОЗ, на конец 2020 года велась разработка порядка 200 препаратов. 52 вакцины-кандидата уже испытывали на людях. Ближе к апрелю 2021 года в стадии доклинических испытаний находились аж 182 вакцины-кандидата. Зачем их так много? А главное – в чем отличие?

Сначала отвечу на первый вопрос. Это обычная теория вероятности. Чем больше начнут разрабатывать разных комбинаций, тем больше шансов найти реально работающую. По статистике, только 7 из 100 образцов получают в итоге право на существование в лаборатории. Клинические испытания вносят еще более жесткие коррективы – удачным оказывается лишь 1 из 5! И если таких единиц в итоге несколько, то это хороший результат.