Дождь ломился в окна стервенело,Дробно прошиваясь по земле,По дороге дед спешил несмело —Тростью тыкал, будто бы во мгле.Он зашел в кафе, что у бульвара,Тихо сел за столик в уголке,Денег было откровенно мало:Все богатство – в желтом медяке.

Капало с промокшей старой кепки,Неуютно корчился пиджак,Он убор положил на коленкиИ достал размеренно пятак.Вслушался в ударный ритм звука,Трость поставил прочно у стола,Осмотрелся, морщась близоруко,Вдаль настенного зеркального стекла.Все сверкало, пело, источало,

Деда разомлело от тепла,Не заметил он, как трость упала,И официантку привлекла.Молодая юркая девчонка,Что сновала шустро меж столовК деду подошла и, став в сторонку,Бросила всего лишь пару слов:«Ваш заказ» – и глянула на столик,

Там лежал единственный пятак,Сердце сжалось жалобно до боли,Кепку нервно дед сжимал в кулак.Повернувшись, мигом упорхнула,Он уже собрался уходить,Привставая медленно со стула,Вдруг услышал: «Можно угостить?»Он смутился, теребя кепчонку:«Старику мне не забыть вовек!»

«Разве Вы старик?» – ответила девчонкаПросто пожилой Вы человек!

Непрошеный лунный свет

Памяти моего деда Горбунова Ф. И. посвящается

Помни, Родина, нас всех, кто погиб невинно, будь милосердна и возврати нас из небытия…

– Федор, а Федор? Ты бы уехал куда-нибудь на время, – Таня говорила обеспокоенно, одновременно укладывая одиннадцатимесячных дочек-близняшек, – вчера забрали соседа Кузакова, а позавчера Лагутенко увезли. А ведь, сам знаешь, люди все приличные, добрые, никому худого не сделали, да и слов плохих от них ни разу не слышали. Я уж итак лишний раз на улицу не выхожу, плохое у меня предчувствие, Федя, надо тебе уезжать.

– Да что ты, Тата, куда мне ехать? В чем моя вина? – Федор с интересом читал местную газету и вникал в очередную статью о выполнении плана по сдаче пушнины государству. Он являлся диспетчером агентства «Лензолотопродснаб» и для него выполнение плана было первоочередным делом. – А потом как же я тебя одну оставлю с маленькими детьми? Нет-нет, давай больше не будем об этом говорить…

…А время действительно было напряженное, страшное. «Черные вороны» угрожающе фыркали моторами, сверкали стальными боками, проносились по улицам. Их появление рождало тревогу и опасность. От них веяло смертоносностью. Забирали обычно тихо, ночью, чтобы не тревожить сон спящих граждан. Бесшумно. Палачи народа!