Нептунова арфа (с сокращениями)

- Вы предложили мне гостеприимство, товарищ Захаров. Разрешите воспользоваться им? Чай я принесу - не маврикийский, правда, а китайский, люй-чай, в оригинальной упаковке. Подойдет?

- Добро, - сказал Захаров и стал объяснять, как найти его квартиру.

Положив трубку, Захаров с кряхтеньем встал с постели. "Вот и выспался, - подумал он. - Ну да ничего, завтра отосплюсь. В самолете". На часах было двадцать два десять - значит, лег он полчаса назад... Захаров улыбнулся, быстро оделся, поставил на электрическую плиту чайник и принялся убирать постель.

11

Едва баролифт, закачавшись, стал на дно, Аракелов сравнил показани внешнего и внутреннего манометров. Все в порядке: давление внутри было чуть-чуть выше наружного. Он нажал кнопку замка, и диафрагма люка начала раскрываться. Аракелов был уже наготове: пригнувшись, он оперся руками о закраины горловины, чтобы, едва отверстие достаточно расширится, одним толчком ("Трап - для умирающих батиандров", как говаривал старик Пигин) бросить тело вниз, в темноту.

И вдруг он понял, что привычной темноты нет. Снизу, из люка шел ровный, холодный, рассеянный свет, и это не был свет прожекторов. Диафрагма раскрылась полностью, и Аракелов увидел уходящие вниз металлические ступеньки трапа. На одной из них сидел... сидело... Нет, не осьминог. И не кальмар тоже. Скорее что-то среднее между ними - ярко-оранжевое бесформенное туловище удобно устроилось на ступеньке. Два огромных круглых глаза в упор смотрели на Аракелова, и в них читалось откровенное ехидство. Восемь ног спускалось вниз, и существо болтало ими в воде - ни дать ни взять мальчишка, сидящий на мостках у реки. А в двух длинных щупальцах был зажат стандартный ротный спаренный лазер образца двадцать первого года. Стволы его смотрели прямо в грудь Аракелову.

- Опять струсил? - спросило чудовище, и Аракелов ничуть не удивился ни тому, что оно говорит, ни тому, что говорит оно голосом Жорки Ставраки.

- Нет, - сказал он, спрыгнул в воду и, отведя ствол лазера в сторону, примостился рядом с чудовищем. Ему было весело. - Маска, маска, я теб знаю.

- Ну и знай себе. Ведь ты же не пошел...

- Я пошел. И сделал. Без меня "Марта" ничего бы не смогла.

- Да, - по-свойски подмигнуло существо, и Аракелов впервые удивилс по-настоящему: он никогда не слышал, чтобы спруты мигали. - Да, ты пошел вторым. Вторым уже не страшно...

- Я пошел бы и первым.

- Бы... Существенная разница. Ты просто испугался, дружок.

- Нет. Я боялся, пока не знал. А когда узнал, перестал бояться. Я теб знаю. И не боюсь.

Спрут помолчал, играя лазером, потом насмешливо спросил:

- А кто тебе поверит?

- Поверят, - ответил Аракелов, но прозвучало это у него не слишком уверенно. - А не поверят - плевать. Я-то знаю.

- Вот и расскажи это своим там, наверху. Посмотрим, поверят ли они.

- Поверят. Потому что знают меня. А я знаю тебя.

- Не знаешь. - Чудовище расхохоталось. Смотреть на хохочущий роговой клюв было жутковато. - И никогда не узнаешь.

Аракелов заметил, что оно стало как-то странно менять форму, расплываться. Так расплывается чернильное облачко каракатицы.

- Знаю. Ты сероводород. И мне на тебя наплевать.

- Нет, дружок. Я - пучина. Сегодня я сероводород, ты прав. А завтра? Я сама не знаю, кем и чем буду завтра. Как же можешь знать это ты?

- Ничего, - сказал Аракелов. - Теперь я тебя всегда узнаю. Всегда и везде.

- Посмотрим, - хихикнуло облачко сепии, окончательно расплываясь, растворяясь в сгустившейся вокруг тьме. - Посмотрим... А пойдешь ли ты еще хоть раз вниз? Разве трусы ходят вниз? И разве их пускают сюда?..

- Пойду! - заорал Аракелов, бросаясь вперед, на голос. - Вот увидишь, пойду!

Он сделал мощный рывок, но голова уперлась во что-то холодное, жесткое, и он проснулся.

Было совсем темно. Значит, проспал он долго и уже наступила ночь. Он лежал на боку, упираясь лбом в холодный пластик переборки. Хотелось пить. Аракелов повернулся и сел. И тогда увидел, что за столом кто-то сидит. Кто - разобрать было невозможно: из-за плотно зашторенного иллюминатора свет в каюту не проникал. Он протянул руку к выключателю.

- Проснулся? - Это была Марийка.

- Ты? Здесь? - От удивления Аракелов даже забыл, что собирался сделать.

- Да... - В голосе ее прозвучала непривычная робость. - Понимаешь, мне нужно было увидеть тебя первой. До того, как ты увидишь других. Вот я и пришла.

Аракелов ничего не понимал. Голова спросонок была тяжелой, может быть, из-за снотворного. Он протянул руку и нащупал часы. Поднес их к глазам: слабо светящиеся стрелки показывали почти полночь.

- Ты не хочешь разговаривать со мной?

- Сейчас, - хрипло сказал Аракелов. Он пошарил по столику: где-то должен быть стакан с соком. Он всегда в первую ночь после работы внизу ставил рядом с постелью сок и, просыпаясь, пил. Это так и называлось; постбаролитовая жажда. Ах да, спохватился он. Зададаев... снотворное... Значит, соку нет. Но стакан неожиданно нашелся. Ай да Витальич! Кисловатый яблочный сок быстро привел Аракелова в себя.

- Саша... - Марийка подошла, села рядом. - Ты не простишь мне этого, Сашка, да?