Неразумная обезьяна. Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду

Мы, надо сказать, не очень сильно искушены в распознавании лжи. В 2016 году ученые Стэнфордского университета протестировали способность учащихся средних школ, колледжей и университетов оценивать достоверность различных статей. Итоги исследования, пользуясь словами его авторов, можно охарактеризовать как “безрадостные” и “угрожающие существованию демократии”. По результатам исследования выяснилось, что учащиеся легко впадали в заблуждение, принимая сомнительные источники за надежные и будучи неспособными даже понять, что им следует предпринять для оценки добросовестности источника. Одного только простого факта, что сайт “приглажен и отполирован” или что сообщение прочитано и одобрено множеством людей, было достаточно для того, чтобы одурачить этих аборигенов цифрового медийного пространства. Например, бакалавров Стэнфордского университета направляли по ссылкам на статьи об однополых браках, опубликованные Американской педиатрической академией (авторитетной профессиональной организацией) и Американским педиатрическим колледжем (известной гомофобной группой, занятой разжиганием ненависти). Удручает то, что студенты посчитали обе эти организации одинаково авторитетными и уважаемыми, не дав себе труда поискать сведения за пределами сайтов или выполнить элементарную проверку фактов.

По некоторым оценкам, приблизительно 59 процентов статей, гуляющих по социальным сетям, рассылаются людьми, которые их не читали. Чтение статьи требует труда, а рассылка материала на основании его привлекательного заголовка вызывает социальное одобрение и приносит массу лайков без малейших интеллектуальных затрат. Этот социальный компонент очень важен: в большей степени, чем традиционные СМИ, рассылки информации в Сети вызывают чрезмерный негатив. В проведенном журналом Science

в 2014 году исследовании было показано, что аморальные поступки, о которых люди узнают из Сети, вызывают у них большее возмущение, чем поступки, о которых они узнают из теленовостей или газет. Причина отчасти заключается в том, что производители “контента” и владельцы платформ используют рассылки и возможность “поделиться” как источник дополнительного дохода. Даже традиционные, респектабельные и серьезные издания – доходы которых некогда зависели именно от достоверности информации – были вынуждены “оседлать” интернет, так как продажи бумажных экземпляров резко снизились. Но что может гарантировать массовость рассылки? Правильно, сильные эмоции. В проведенном в 2017 году журналом PNAS (Proceedings of the National Academy of Sciences / “Труды Национальной академии наук США”) исследовании было показано, что использование эмоционально-морализаторского языка в значительной степени помогает проникновению политического содержания в социальные сети. Но такой подход превращает нас в машины возмущения, в существа, отбирающие самые захватывающие сюжеты, независимо от их истинности или общественной значимости.

Разделенное с другими возмущение сродни катарсису, однако оно не ведет к принятию разумных и важных для жизни решений. Чаще такой подход дробит нас по образцу родоплеменных общин: сильные чувства могут порождать иллюзию какого-то реального дела, но вся подобная деятельность с большей вероятностью ограничивается пределами неких идеологических групп, а не преодолевает эти пределы. Участие в хоровой проповеди приносит нам удовлетворение, но само такое действие является чисто перформативным, то есть не выходит за пределы слов. Гнев – не слишком сложная эмоция; это призма, преломляющая сложные ситуации и проблемы в обманчиво простые бинарные отношения черного и белого и превращающая сложные натуры либо в хрестоматийных героев, либо в гротескных злодеев. Накапливается все больше данных о том, что упадок традиционных СМИ приводит к тревожной фрагментации информации. Выбирая адекватные источники информации, мы можем конструировать для себя любую картину реальности по нашему желанию. Но мы не способны объективно исследовать всю доступную нам информацию: мы отбираем то, что подтверждает наши предрассудки и прежние убеждения, исключая все, что может им противоречить. Как говорил Пол Саймон, “человек слышит то, что он хочет слышать, и отметает все остальное”. Сиюминутная природа современного дискурса означает, что мы в первую очередь жаждем быстроты, а не истины, и реагируем, не рассуждая.