Нереальная любовь. Как найти своего человека и построить крепкие отношения

Но Сати возродилась вновь как Парвати (второе имя – Ума) в семье Бога Гималаев. Она выполнила аскезу для того, чтобы прервать медитацию Шивы, стараясь изо всех сил добиться его внимания. Зная, что прервать медитацию Шивы будет очень трудно, Парвати попросила помощи у Бога Любви и Страсти – Камадевы. Камадева посоветовал Парвати станцевать перед Шивой, и когда Парвати танцевала, Камадева выпустил свою Стрелу страсти в Шиву и нарушил его аскезу. Шива страшно разгневался и, открыв свой третий глаз, сжег Камадеву дотла. Только после мольбы Рати, жены Камадевы, Бог Шива согласился восстановить Камадеву. Но позже Парвати предприняла еще более серьезную аскезу, чтобы добиться внимания Шивы. И благодаря своей преданности и верности Господу Шиве Парвати наконец-то удалось склонить Шиву к супружеской жизни.

Их брак был отпразднован за день до Амавасьи в месяце Пхалгун. Этот день – день союза Господа Шивы и Богини Парвати – с тех пор ежегодно празднуется как Махашиваратри.

Пигмалион и Галатея^[4]

Афродита покровительствовала всем, чья любовь была сильна и постоянна. Примером исключительного благоволения Киприды к одному из любящих является история, произошедшая с царем Кипра, юным Пигмалионом, искусным в ваянии.

Однажды Пигмалиону удалось вырезать из драгоценной слоновой кости статую молодой женщины удивительной красоты. Чем чаще любовался Пигмалион своим творением, тем больше находил в нем достоинств. Ему стало казаться, что ни одна из смертных женщин не превосходит его статую красотой и благородством. Ревнуя к каждому, кто мог бы ее увидеть, Пигмалион никого не пускал в мастерскую. В одиночестве – днем в лучах Гелиоса, ночью при свете лампад – восхищался юный царь статуей, шептал ей нежные слова, одаривал цветами и драгоценностями, как это делают влюбленные. Он назвал ее Галатеей, одел ее в пурпур и посадил рядом с собой на трон.

Во время праздника Афродиты, отмечавшегося всеми островитянами, Пигмалион в загородном святилище богини принес ей жертвы с мольбой:

– О, если бы у меня была жена, похожая на мое творение!

Много жарких молитв услышала богиня в свой день, но снизошла к одному Пигмалиону, ибо знала, что нет на всем Кипре человека, любившего так горячо и искренне, как Пигмалион. И трижды вспыхнул в алтаре жертвенный огонь в знак того, что Афродита услышала Пигмалиона и вняла его мольбе.

Не чуя под собой ног, помчался царь во дворец. И вот он в мастерской, рядом со своей рукотворной возлюбленной.

– Ну что же ты еще спишь! – обратился он к ней с ласковым упреком. – Открой глаза, и ты увидишь, что уже взошла солнечная колесница Гелиоса, и он сообщит тебе добрую весть.

Лучи легли на лицо из слоновой кости, и Пигмалиону показалось, что оно немного порозовело. Схватив свою подругу за кисть руки, он почувствовал, что кость уступает давлению пальцев, увидел, что кожа на лице становится белее и на щеках проступает румянец. Грудь расширилась, наполнившись воздухом. И Пигмалион услышал спокойное и ровное дыхание спящей. Вот приподнялись веки, и глаза блеснули той ослепительной голубизной, какой блещет море, омывающее остров Афродиты.

Весть о том, что силой любви оживлена кость и родился не слон, которому она принадлежала, а прекрасная дева, за короткое время облетела весь остров. Огромные толпы стекались на площадь перед дворцом, счастливый Пигмалион уже не боялся завистливых взглядов и пересудов. Он вывел новорожденную, и, увидев ее красоту, люди упали на колени и громогласно вознесли хвалу владычице Афродите, дарующей любовь всему, что живет, и могущей оживлять камень и кость во имя любви и для любви.

Тут же на глазах у всех Пигмалион провозгласил девушку царицей Кипра и покрыл ее благоуханные волосы царской короной. В пурпурном одеянии с сияющим от обретенного счастья лицом она была прекрасна, как сама Афродита.

Тому, кто верно служит богине любви, дарит Афродита счастье.

Миф об Иштар и Таммузе^[5]

Возлюбила прекрасная богиня Иштар юного красавца Таммуза. Не могла она жить без него ни дня, ни мгновенья, а если он отлучался, она находилась в великом волнении.

Однажды отправился Таммуз в степь на охоту и не вернулся. От слуг, сопровождавших охотников, богиня узнала, что внезапно налетел вихрь и Таммуз упал, как надломленный тростник, и дух испустил.

Великая скорбь овладела богиней. Не могла она примириться со смертью того, кто был ей дороже жизни, и мысли она обратила к стране без возврата, к обиталищу мрака, к Эрешкигаль, хозяйке подземного мира.

Облачилась Иштар в лучшие свои одеяния, запястья продела в кольца, перстнями украсила пальцы, уши – серьгами, подвесками – шею, обвила голову золотою тиарой и отправилась скорбной дорогой, которой спускаются тени умерших. Дошла Иштар до ворот до медных, которые лишь мертвым открыты, а живым недоступны.

– Откройте! Откройте! – кричала богиня, могучей рукой ударяя по меди, так что она, как бубен, гремела. – Откройте, а то обрушу я ваши ворота, сломаю ваши запоры и выпущу мертвых наружу.