Нерешенный кроссворд

Бычок, какое смешное слово. И очень полезное, если составляешь кроссворд и нужно вписать слово из пяти букв: «пусто, Ы, пусто, О, пусто». «БЫЧОК»: «Этим словом можно назвать и рыбу, и теленка». Стэнли повернул ключ зажигания и завел мотор.

Стэнли столько лет водил машину, что теперь действовал совершенно не задумываясь, словно фургон был частью его собственного тела, а не машиной, которой нужно было управлять. О вождении он думал не больше, чем о ходьбе, когда пересекал комнату. Улицы, по которым он ехал, казались знакомыми, но все же он не мог их вспомнить. Он остановился намосту возле домика смотрителя шлюза и глянул вниз, в канал. Значит, уже близко дом, потому что перед ним протекал Стаур, неся прозрачные воды между зелеными ивами, — его зеленая река, прохладная и глубокая, изобилующая рыбой. Сейчас она была не зеленой, а черной и гладкой, отдающей металлическим блеском.

Скоро взойдет солнце, и тогда река снова станет яркой, словно зелень появится не от пробуждающегося неба, а из какого-то спрятанного на ее дне источника цвета А из темных, неосвещенных домов, чьи очертания виднелись на горизонте, выйдут люди и пойдут по полям, над которыми поднимется утренний туман и рассеется, и осядет жемчужными каплями на траве.

По другую сторону моста стояла белая полицейская машина, большая машина с включенными фарами, развернувшись в противоположную сторону. Ловушка для нарушителей правил, подумал он, хотя других машин на дороге не было. Должно быть, они поджидают кого-то, какого-нибудь сбежавшего злоумышленника, на которого устроена засада.

Но его они в свою ловушку не заманят, он не попадется на их пути. Он поедет вдоль берега, и поедет медленно, а потом наступит рассвет, река станет ярко-зеленой, и он ляжет на ее берегу, и омоет больное лицо водой. Тропинка вдоль канала была твердой и неровной, словно острая скала Каждый раз, когда фургон вздрагивал, он морщился от очередного приступа острой боли. Скоро он остановится и отдохнет. Прямо перед ним всходило солнце, черное небо расступалось в стороны, открывая тонкую яркую полоску голубизны. Впереди — знакомые деревни, Бьюрис и Констабл. Он видел их неровные очертания на горизонте.

Стэнли выключил фары и заметил вдалеке еще одну машину, следовавшую за ним. Должно быть, едут, подумал он, чтобы отогнать его от реки. Кто-то купил права рыбачить здесь, а он вторгся в чужие владения. Впрочем, когда его интересовали чьи-либо права?

Теперь, когда он выключил фары, они не смогут разглядеть его. А реку он знает лучше всех. Каждый изгиб на ней, каждая ива на ее берегу были знакомы ему, словно решенный кроссворд.

Как только он окажется дома, в безопасности, он вновь примется за кроссворды, самые лучшие и большие. Он станет чемпионом мира по составлению кроссвордов. Даже сейчас, пусть он слабый и больной, он все-таки может придумывать головоломки. Ну и что, что он забыл собственное имя, это не важно, раз сохранилось его мастерство, его искусство. «Приспособление для рыбной ловли»: «СНАСТИ». «Тот, кто ловит рыбу»: «РЫБОЛОВ», «ЗАКАТ»… Стэнли передернулся. По какой-то причине он не смог подобрать определение к этому слову, уродливому слову, которое ассоциируется со смертью. Он повел машину быстрее, подвеска застонала, но мысли его стали спокойнее, он был почти счастлив. Слова — вот смысл существования, панацея от любой болезни.

«ПАНАЦЕЯ»: «Всеисцеляющее лекарство». «БОЛЕЗНЬ»: «Расстройство здоровья». У него получается так же здорово, как я раньше.

Теперь он достиг поворота. Очень скоро берег изогнется влево, следуя за излучиной реки, а когда в поле зрения появится его деревня — это будет просто черное пятно на сером фоне, — нужно будет нажать на тормоза и сделать поворот. «ИЗЛУЧИНА» — красивое слово. «Изгиб реки».

Все тело Стэнли ныло, глаза остекленели от усталости. Он боялся, что может заснуть за рулем, поэтому встряхнулся и заставил себя смотреть вперед. Потом он вдруг увидел свою деревню. Она проплывала в сером тумане, мирная, манящая. Именно здесь река делала свой поворот.

— Поворот реки, — услышал он свой шепот, — долгожданная мечта.

Он громко застонал от боли и желания поскорей очутиться дома и слабо повернул руль, чтобы ехать туда, куда уводила его тропинка.

Фургон соскользнул с тропы и осел, выходя из-под контроля, но не резко, а постепенно и медленно. Руки Стэнли упали на колени. Теперь все в порядке, теперь он дома. Не нужно больше никуда ехать, никуда убегать. Он был дома, медленно скатывался с холма туда, где впереди смутно вырисовывалась его деревня.

А вот и рассвет наступает — яркий, зеленый, многоцветный, словно радуга, — хлынул в раскрытые окна фургона с давящим рокотом. Стэнли не понял, почему он кричит, борясь с мокрым рассветом, когда наконец достиг дома.