Неродная кровь

Они ушли, а я решила перекусить, благо время у меня было, и разогрела оставшуюся со вчерашнего дня половину пиццы. Потом, за кофе, я стала проигрывать в уме все возможные варианты дальнейшего развития ситуации. Предусмотрев, казалось бы, все, я поехала в офис Геворкяна.

– Уже поговорил, – сообщил он мне, когда я вошла в его кабинет.

Я попросила его показать мне ключи и нашла в крошечных раковинах на металле остатки синего пластилина, которые я растерла между пальцами и продемонстрировала Сергею.

– Но кто мог это сделать? – зло спросил он.

– Досрочный ответ: из тех трех человек, о которых мы говорили, никто – им не надо было делать слепки. Они могли заехать в любой металлоремонт, и им там сделали бы дубликаты. Теперь нам остается выяснить, у кого из этих троих тайком взяли ключи и сделали оттиск.

– Мигран и Баграм клянутся, что ключи из рук не выпускали. Остается только Акоп.

– Я думаю, что его уже можно позвать.

Помня о том, что это какой-то необычный человек, я с большим интересом ждала, когда он появится.

Буквально через пару минут в дверь постучали, потом она приоткрылась, и где-то на уровне ее середины появилась голова парнишки, потому что назвать его мужчиной было бы преувеличением.

– Заходи, Акоп. Проходи к моему столу и садись, – пригласил его Сергей, показывая на стул напротив меня.

Парнишка все послушно выполнил и уставился на Сергея.

– Акоп, – начал тот. – Ты знаешь, что я тебе доверяю самые деликатные дела. Ты всегда все аккуратно исполнял. А сейчас мне нужна твоя помощь. Ничего не бойся, просто ответь на все вопросы вот этой женщины, ее зовут Татьяна Александровна. Вопросы могут показаться тебе странными, но ты должен отвечать откровенно на все из них.

– Я все понял. Спрашивайте, уважаемая. – Парнишка уставился уже на меня.

– Скажи мне, когда ты первый раз попал в квартиру Ашота Арамовича и что ты там делал?

– Уважаемая, я не помню, когда я там был в первый раз, но у меня все записано. Самвел Ашотович, можно я органайзер принесу? – Сергей кивнул, паренек убежал и почти тут же вернулся с ним в руках. – Вот, уважаемая, – сказал он, найдя нужную страницу. – Это было двенадцатого июня этого года. Как раз на следующий день после того, как год назад был убит Ашот Арамович, светлая ему память!

– А это что за цифры? – спросила я, показывая на самую нижнюю строчку.

– Это пароль от сигнализации, – объяснил он.

– Зачем же ты его сюда записал? Ведь его мог увидеть кто-то посторонний?

– Я никому не говорил, что это за цифры, и ключи же были у меня, – удивляясь моей непонятливости, объяснил Акоп. – И потом, я никогда не оставляю органайзер на столе, я его в ящик убираю, а тот запирается. Понимаете, уважаемая, Самвел Ашотович распорядился собрать вещи своего отца для того, чтобы потом отдать их бедным через благотворительный фонд, – начал обстоятельно рассказывать Акоп. – В эту квартиру привезли большие коробки из-под костюмов и платьев из магазинов. В них нужно было аккуратно сложить все вещи, потому что бедным людям и так плохо, зачем же их еще и унижать, раздавая им мятую одежду? И я складывал туда чистые вещи Ашота Арамовича, а те, что он уже надевал, отвез в прачечную и химчистку, а потом тоже упаковал. И в каждую коробку я клал листок, на котором было написано, что именно лежит внутри, и заклеивал коробки скотчем. А обувь я всю почистил и тоже сложил в коробки для обуви, а уже их – в большую коробку. А нижнее белье я все постирал – там тогда еще машина была, погладил и в коробку сложил. Это же все целые и дорогие вещи, которые еще кому-то могут пригодиться.

– Ты большой молодец, – сказала я. – Но там ведь было еще и постельное белье?

– Да, уважаемая! – кивнул он. – Все чистое постельное белье я сложил в коробки, а то, что было на постели, отнес в прачечную, а подушки и одеяла – в химчистку. А потом прямо оттуда я их отвез в благотворительный фонд. И всю посуду я отмыл и тоже сложил в коробки. А еще я следил, как отсоединяли и увозили разную технику. А когда там уже увозить было нечего, я вымыл полы, поставил квартиру на сигнализацию, запер дверь, приехал сюда и отдал ключи Самвелу Ашотовичу.

– Все так и было, – подтвердил Геворкян.

– Самвел Ашотович, распечатка готова? – спросила я, и Геворкян вместо ответа протянул мне скрепленные степлером листки. – Акоп, ты каждый раз записывал, что идешь в квартиру Ашота Арамовича.

– Да, – покивал парнишка. – Я записывал это и то, что там нужно сделать.

– Давай сверим, в какие дни ты там бывал, – предложила я.

Мы начали сверять, и оказалось, что где-то с середины августа с пульта квартиру снимал неизвестно кто.

– Самвел Ашотович, а какого числа там были те, с кем вы сегодня уже разговаривали?

Геворкян забрал у меня распечатку и галочками отметил две даты.

Когда она снова попала мне в руки, я только головой покачала.

– Скажи мне, Акоп, – продолжила я. – Ты сказал, что в квартире не осталось никаких постельных принадлежностей. Но дело в том, что там на кровати лежат подушка и одеяло. Я их видела собственными глазами, и не только я. Подумай, кто мог их туда принести?