Нерон. Родовое проклятие

– Да, да! Пожар начался в Большом цирке, загорелась одна из лавок в южном конце.

– Когда?

– Позапрошлой ночью. Северный ветер раздул огонь, пожар распространился по всему Цирку, а потом стал подниматься на холмы.

Во время пожара Рим превращался в огненную ловушку. В нашей истории было много пожаров, поэтому Август и создал корпус вигилов из семи тысяч человек. В их главе раньше стоял Серен, теперь его сменил Нимфидий Сабин.

– А что пожарные? Они борются с огнем?

– Да, но не в силах его остановить. Пламя распространяется слишком быстро. Искры перелетают с крыши на крышу, на поля, ветер разносит их повсюду. Пожар уже восходит на Палатин!

Меня будто оглушили, я не мог поверить, что все это происходит в реальности.

– Я должен идти, – сказал я Поппее, затем повернулся к гонцу. – Поедем вместе, возьми свежую лошадь.

* * *

Из Антиума мы выехали в полдень, но темнота нас застигла еще в пути. С каждой милей возбуждение во мне нарастало. Я надеялся, что гонец преувеличивал или что огонь уже удалось унять, что он уничтожил всего несколько лавок в Большом цирке.

«Успокойся, успокойся, Нерон, ты должен сохранять трезвый рассудок».

Но в голове возникали и другие картины – Рим разрушен, люди погибли или бедствуют, исторические ценности утеряны навсегда. И все это при моем правлении, когда я отвечаю за свой народ.

«Рим разрушен при Нероне, город сгорел дотла, остался лишь пепел».

Мы поднимались на вершину холма недалеко от Рима, и город еще не показался, но хорошо видели всполохи огня – будто уродливые желто-оранжевые пальцы с дрожью тянулись в ночное небо. Наконец мы выехали на вершину, и я посмотрел вниз на охваченный огнем город. К небу поднимались клубы черного дыма, облака искр; взрывались раскаленные камни, в воздух взлетали горящие обломки досок. Дувший в лицо ветер обдавал вонью жженой одежды, мусора и того, что не должно называть.

Это все правда. Это – реальность.

– Стало хуже! – закричал гонец. – Огонь идет все дальше! Смотри, он окружает холмы!

Рим пожирало пламя. Я вдруг понял, что означало то жуткое предзнаменование в храме Весты. И понял значение слов сивиллы: «Огонь – твоя погибель. Огонь поглотит твои мечты, а твои мечты – это ты сам».

Вот он, переломный момент моей жизни. Мое поле битвы. Мой предок Антоний вступал в судьбоносные битвы дважды: при Филиппах – и тогда разгромил войска Цезаря, и при Акции, где потерпел поражение от Октавиана.

Либо мы с Римом погибнем вместе, либо вместе выживем.

Вне зависимости от исхода выбора нет, я должен принять бой.

– Вперед, – сказал я и ударил коня пятками по бокам. – Рим ждет.

И мы стали спускаться с холма в охваченный огнем город.

Послесловие

Этот роман – моя миссия по реабилитации яркого, одаренного и незаурядного молодого правителя, который в возрасте шестнадцати лет стал императором Рима. Дэвид Браунд в своем эссе «Аполлон в доспехах: Нерон на рубеже» («Apollo in Arms: Nero at the Frontier») пишет о том, что почти все касающиеся Нерона исторические документы окутаны туманом враждебности, что невероятно затрудняет исторический анализ.

Нерона обвиняли в том, что он играл на скрипке, пока горел Рим, отождествляли с Антихристом, превратили в любимого императора Голливуда, и больше всего он пострадал от поп-культуры. Ирония в том, что Нерон принимал массовую культуру и развивал ее и, возможно, был первым публичным человеком, который понимал, как важно сформировать нужный образ и уметь им манипулировать на многих уровнях. Между тем, как его воспринимают, и тем, каким он был на самом деле, огромная пропасть. Это меня и подтолкнуло к очищению его образа.

С помощью современного исторического анализа можно развеять туман и увидеть совершенно другого человека. Не сумасшедшего со скрипкой, не пироманьяка, который поджег Рим, не склонного к насилию сексоголика и не распутного тирана, но человека, наделенного многими талантами; визионера в области архитектуры и городского планирования, дипломатии и артистической свободы. Кроме того, он был цельным, проницательным, великодушным и щедрым.

Как же вышло, что в памяти народной он превратился в монстра? Светоний пишет, что Нерон мечтал о бессмертии, мечтал о славе в веках.

Но точно не о той славе, какую имеет сегодня. Бо́льшую часть вины за это можно возложить на авторов трех дошедших до нас главных трудов о временах его правления. Это Тацит, Светоний и Дион Кассий. Существовало еще немало исторических трудов на эту тему, и некоторые авторы были благосклонны к Нерону, но до нас дошли только три, и они враждебные. Авторы не только приписывают ему определенные мотивы, но еще, вместо того чтобы просто перечислить факты, неизменно по-своему их толкуют и усматривают в них злонамеренность и корысть. Никто из трех авторов не был современником Нерона, и две работы из трех не завершены.

Первые две были написаны во времена, когда династия Нерва-Антонинов только пришла к власти и в интересах нового режима очерняла тех, кого они сменили. Основателем смещенной династии был почитаемый и обожествленный Август, а Нерон являлся последним ее представителем.