Нерожденный

Соединение Хэлси было атаковано почти сотней пикирующих бомбардировщиков, прикрытых двумя дюжинами «зеро». К счастью для американцев, «тандема» – совместной атаки торпедоносцев и пикировщиков – на сей раз не было: уцелевшие «кейты» Нагумо, зияя дырами в плоскостях, возвращались после атаки Оаху и, дожигая последние литры бензина, высматривали среди горящих авианосцев Кидо Бутай неповреждённый, на палубу которого можно сесть. Японцев встретили сорок истребителей союзников, и важную роль в отражении атак сыграл «Викториес». Английская служба наведения истребителей, имевшая опыт боёв над Средиземным морем, безошибочно выдавала целеуказание тройкам «си харрикейнов», направляя их туда, где очередной клин японских пикировщиков превращался в острый коготь, нацеленный на корабли. После встречи над океаном с ударной волной Хэлси боевой порядок «вэлов» расстроился – кулак превратился в растопыренную пятерню, – «дикие коты» связали боем «зеро» прикрытия, а зенитный огонь американских кораблей стал гораздо более эффективным[55]. И авианосцев у янки оказалось не два, а три – пикировщикам пришлось разделять цели уже в ходе атаки. Но всё-таки «вэлов» было многовато, и опытных пилотов у японцев ещё хватало – потеряв около сорока машин, они добились попаданий во все авианосцы соединения Хэлси.

«Энтерпрайз» получил три 250-кг бомбы, но вновь оказался на высоте, справившись с пожарами и не потеряв ни скорости хода, ни возможности принимать и выпускать самолёты. «Викториесу» достались две бомбы, но бронированная полётная палуба спасала английский авианосец от тяжёлых повреждений. А вот «Йорктауну» врезали крепко: пять попаданий вызвали большие разрушения на ангарной палубе и под ней и стали причиной огромного пожара, охватившего весь корабль. Над «Йорктауном» клубился серый дым, однако Хэлси не терял надежды спасти повреждённый авианосец. Возможно, это удалось бы сделать, если бы не крутившаяся поблизости японская субмарина «И-19». Капитан 3-го ранга Кинаси не упустил удобный случай – он пристрелил горящий «Йорктаун» тремя торпедами, а заодно (четвёртой торпедой) отправил на дно подвернувшийся под руку эсминец «Эндерсон».

Потопление «Йорктауна» и эсминца «Эндерсон» подводной лодкой «И-19»

…К вечеру 1 сентября 1942 года вице-адмирал Нагумо, подсчитав потери, испытал острое желание сделать себе харакири. Два из семи его авианосцев были потоплены, ещё два – выведены из строя. Продолжать атаки было нечем: в распоряжении командующего Кидо Бутай осталось тридцать пять пикирующих бомбардировщиков, тридцать «кейтов» и сорок истребителей. Ударное соединение потеряло три четверти самолётов, и в довершение всего американская подводная лодка потопила у атолла Джонстон авиатранспорт «Мидзухо» с тридцатью пятью истребителями «зеро». Степень боеспособности уцелевших американских авианосцев была неизвестна, но оставалась ещё многочисленная базовая авиация янки на Гавайях, и гибель шести транспортов с войсками показала, что ждёт флот вторжения при попытке высадить десант. И Ямамото, не решившись атаковать Оаху линкорами, приказал отступать.

Адмирал Хэлси проявил разумную осторожность (не слишком ему свойственную) и не стал преследовать противника – задачей флота было удержать Гавайи, и эта задача была приоритетной. У американцев тоже хватало потерь, а Хэлси подозревал, что самураи могут ещё огрызнуться, причём во всю пасть.

Японский флот отходил к своим базам, унося с собой несбывшиеся надежды. Высадка на Гавайи не состоялась: до островов добрались единицы из тысяч солдат армии вторжения – добрались мертвецами, выброшенными на берег волнами прибоя.

…Гавайское сражение было сыграно вничью, но чаши незримых весов, бесстрастно взвешивавших шансы сторон на победу в войне на Тихом океане, качнулись в другую сторону.

Глава одиннадцатая. Орёл и дракон

Such is the conflict – when mankind doth strive

With its oppressors in a strife of blood,

Or when free thoughts, like lightings, are alive;

And in each bosom of the multitude

Justice and truth, with custom's hydra brood,

Wage silent war; – when priests and kings dissemble

In smiles of frowns their fierce disquetitude

When round pure hearts, a host of hopes assemble,

The Snake and Eagle meet – the world's foundations tremble!

(Перси Шелли)