Нерождённый #7

— Ты раздел её — ты и начинай! — откликается третий.

Что там вообще происходит?! Я бы заглянул через окно, но окна здесь такого размера, что меня сразу же заметят те, кто сейчас внутри.

— Только не проси нас отворачиваться, — сипло, словно трёт камнем по камню, смеётся первый.

Оглядываюсь, прислушиваюсь — даже намёка на вертолёт. Как эти люди сюда попали? Их привезли и оставили? И что им тут надо? Кто-то снизу увидел, как я расправился с вертолётом?

— У неё красивые глаза, — говорит второй — тот, что молодой.

— Ты шутишь, брат? Она стоит тут голая, а ты любуешься её глазами?! Давай уже засовывай, ты не один здесь.

— Я могу уступить свою очередь, — голос молодого звучит не слишком уверенно.

— Боишься, что она тебя укусит?!

Слышу взрыв смеха.

— Если бы боялся, не стал бы раздевать её, утырок, — обижается молодой.

Принимаю форму Госуто и проскальзываю в разбитое окно рядом со входом.

В центре зала обнажённая Лера, испуганная, немая, а вокруг неё трое. Все трое в военной форме.

Автоматы лежат на столиках неподалеку — видимо, мешаются. Пистолеты в кобурах на поясе. Рядом, на одном из столиков, включенный походный фонарь, который и освещает зал, а луч его как раз и направлен на голую девушку с рыжими волосами.

Она даже не прикрывается руками — или сильный стресс, или ей запретили делать это. Судя по свежему синяку на запястье — скорее, второе.

— Ну, как хочешь, — тот, кому принадлежит сиплый голос, невысокий крепыш, начинает расстегивать ремень. — Нравится быть вторым — будь им.

И он смеется, да. Над своей шуткой.

Когда невидимой тенью подхожу к крепышу, он успевает расстегнуть ремень, а вслед за ним и ширинку, и вывалить наружу из трусов то, что прятал там.

Заступаю ему за спину, достаю у себя из-за пояса невидимый нож и перерезаю крепышу горло.

Тот начинает хрипеть, забыв об обнажённой девушке в центре… интересно, о чём думает сейчас? Жаль, не спросить.

Хрипит он недолго, а потом, на ослабевших ногах, к ужасу двух остальных своих братьев по оружию, валится на пол, заливая его кровью.

Те немеют, не спуская ошалевших взглядов с бьющегося на полу в агонии тела… они, наверное, решили что он слишком сильно перевозбудился, разглядывая красивую обнажённую девушку с рыжими волосами.

Пока они немеют, перерезаю горло и второму, а потом и третьему, не давая ему возможности слишком сильно испугаться при виде смерти его двоих товарищей.

Ну, а потом отменяю облик Госуто и появляюсь. Появляюсь прямо перед Лерой — обнажённой, и оттого еще более привлекательной.

— Ты?! — мне нравится радость в её глазах.

— Я, — подтверждаю я. — Но это не повод одеваться — мы же теперь друзья и уже можем не стесняться друг друга. Мы прямо сейчас можем погулять на террасе, там отличная ночь для романтических прогулок нагишом.

Я стараюсь не думать, что было бы, если бы я прилетел на полчаса позже… и Лере лучше тоже не думать об этом.

Её прорывает — опускается на пол, на платье на котором стояла, и начинает рыдать.

— Эй, — я присаживаюсь рядом, — я понимаю — соскучилась и всё такое, но не нужно слёз. Я тоже скучал, немножко.

Она улыбается, сквозь слёзы, но и так нормально — ведь её только что, чуть не изнасиловали. Оставили бы потом в живых? Уже не узнаю.

— Ты им так сильно понравилась? — киваю на тела рядом. Надо будет скинуть их, как только Лера успокоится. Если не убрать эту падаль сразу, она начнёт вонять.

— Вообще-то они пришли за тобой, — Лера отворачивается, чтобы незаметно вытереть слезы.

— За мной?! Я не назначал встреч.

— Там, днём, был второй вертолёт, — справившись со слезами и уже не пряча лицо, рассказывает Лера. — И они увидели, что случилось с первым. Наверно, сначала испугались и улетели, а потом вернулись. Может быть, им приказал кто-то вернуться. Может быть, даже сам Кум-Хан.

Кум-Хан? Второй раз за день слышу это имя.

— Кто такой Кум-Хан?

— Не знаю, — Лера почти виновато пожимает плечами. — Говорят, он из военных. Вроде бы, он сейчас самый главный в городе.

— Можно, я оденусь? — неожиданно спрашивает она, глядя мне в глаза своими карими глазами, в которых еще остались растаявшие льдинки слёз.

— Нет, — с серьёзным видом качаю головой я. — Мы же еще не погуляли на террасе. Ну, а потом — жаркая ночь в одной постели.

— Ты будешь смеяться, но у меня здесь всего одна постель… точнее, диван, который я превратила в постель. Но еще есть пол.

И она трогает пол, словно подтверждая, что он и правда здесь есть.

— К чертям пол, — я закрываю её рот ладонью, чтобы она не говорила больше глупостей. — Мы будем страдать вдвоем на одной постели.

— А вино? Вино у тебя есть? — тут же спрашиваю я. Спрашиваю, с неохотой отрывая пальцы от её нежных губ.

— Есть, — тут же кивает она. — Вино точно есть. Иногда, по вечерам, когда здесь, среди облаков, мне становится совсем грустно и одиноко — я делаю маленький глоток. И тогда мир внизу уже не кажется таким страшным.

— Отличная ночь, — я приобнимаю её за талию и прижимаю губы к её ушку. — План на ночь — ужинаем, пьём вино, гуляем голышом, потом ложимся байки в нашу единственную постель. Ну, а завтра с утра отправляемся на поиски Эрики.

Глава 7