Нервных просят утопиться

Видимо, разум старичка пришел в негодность, а это уже были серьезные проблемы. Гутя натянула одеяло на голову и задумалась. Правильно, она теперь стала жить в каком-то бешеном ритме, ничего удивительного, что ее близкие стали терять рассудок. Конечно, спасение любимого – дело необычайной важности, но и об остальном забывать не стоит. Вот старичок и свихнулся, а ведь безобидный был… Нелепо волочился за дамами, оттаивал душой в домашнем уюте, тратил сбережения… Не будем о сбережениях. Виновата, конечно, сама Гутя. Незачем было искушать старичка, а она не подумала. Да чего там, она вообще теперь ни о ком, кроме Севы, думать не может. Дом забросила, работу, Матвея уже за ушком не гладила, цветы вон все засохли, земля в горшках будто камень, по углам комнат клубки пыли. Какого черта Аллочка целыми днями делает? Еще про зарплату… А зачем она спрашивала, интересно?

Гутя поднялась с кровати, побрела на кухню и с полной лейкой пошла поливать цветы. Карп Иванович гордо восседал на диване и пялился в выключенный телевизор, включать его он опасался – как бы не навлечь гнев хозяек. Гутя включила старичку какой-то фильм ужасов, и тот через минуту уже забыл, где находится. Аллочка настороженно посмотрела на сестрицу, ухватила лейку побольше и поспешно принялась поливать цветочки следом за Гутей.

– Гутя, слышь чего, – зашептала она. – Я думаю, ты правильно сделала. Сейчас наш старик насмотрится ужастиков, а потом мы его в углу зажмем, и пусть он нам выложит все, что задумал. Только надо было не ужасы врубить, а детективы, там так красочно показывают пытки.

– И ты тоже умом двинулась? – испугалась Гутя. – Какие пытки?!

– Я не выдержу пыток! – вскочил с дивана старичок. – Сразу говорю – хотите убивать, лучше сразу – отправьте меня домой, но пытки!..

– Да с чего вы взяли, что мы вас убить-то хотим?! – взвилась Гутя. – Мы вам что, сообщали? Предупреждали? Или вы в газете вычитали?

Карп Иванович заскочил в свою комнату, заскрежетал замком и уже оттуда выкрикивал:

– Я слышал! Да! И не надо отпираться!! Я однажды решил выспаться, почти уснул, а потом слышу, как ты, Гутя, кому-то звонишь и так идиотски сюсюкаешь: «Я, мол, хочу заказать одного мужчину! Потому что люблю его сильно, а он меня никак замечать не хочет. Давайте вы его убьете!» А я все слышал! И чуть сам не помер! И не могу я тебя полюбить! У тебя возраст не подходит! И ты мне еще родственница, а ты меня заказала!..

– Аллочка, что он мелет? Когда это я его заказывала? – вытаращилась Гутя.

Сестра только пожала плечами.

– Ой! Ну конечно! – хлопнула Гутя себя по лбу. – Я вспомнила! Карп Иванович! Это я не про вас говорила! Аллочка, помнишь, мы узнали номер телефона «Мстителя», и я вызывала Романа на свидание. Тогда я и в самом деле что-то такое говорила. Но так ведь я и не думала про вас, Карп Иванович! С чего вы взяли, что я сохну от любви к вам? Вы совсем не мой идеал.

– Не надо выкручиваться! – визжал за дверью старичок.

Долгих несколько часов сестрам пришлось убеждать родственника, что ему ничего не грозит. Старичок вышел из комнаты только тогда, когда специально для него сбегали в киоск, купили бутылочку недорогого вина и триста грамм пряников. Закончился день мирным чаепитием. На коленях Гути урчал сытый Матвей, Аллочка манерно выпивала одну рюмку за другой и заедала винцо вареньем, а Карп Иванович после диких переживаний сладко всхрапывал прямо за столом. Вечер был мирным и благостным. Пока Гутю не дернуло спросить:

– Аллочка, а зачем ты про зарплату спрашивала?

– Здрасьте! – возмутилась пьяненькая уже Аллочка. – Я же себе песца купила! В долг. Так что ты должна Катьке с пятого этажа отдать с получки… Гутя, давай нашу затянем, жалостную, а?.. В лесу родилась елочка, в лесу…

– Стоп! Как то есть ты купила? – опешила сестра. – А чего не сказала? Где он, ну-ка покажи!

Пьяненькая Аллочка выделывала руками кренделя и тупо улыбалась.

– А песец – отсуцсс..! Тьфу ты… Его сейчас дома нет. Он работает у нас, Гутя, над рассс… Над сследованием! Он Терентия с-сторожит!

– Так он живой?

– Терентий? Еще живой. И может… заговорить! А когда шкуру… увидит, так снова ап! И… онемеет!

– Я про песца: он что, живой?

Аллочка фыркнула над Гутиной несообразительностью и покрутила пальцем у виска.

– Как же он оживет, дурында? Он же убитый! Его застрелили, а потом… а потом я его… выкупила… Гутя, потом надо его похоронить, чтобы все по-человечески…

Видимо, сестрица за эти дни тоже умоталась, потому что невинная бутылочка привела ее в совершенно пьяное состояние.

– Кого похоронить-то? – не понимала Гутя. – Терентия? Или песца? Кого по-человечески ты хоронить собираешься?

У Аллочки уже закрывались глаза, и тупость сестры раздражала.

– Я же т-тебе говорила… – снова начала объяснять она. – Терентий еще живой, он… должен молчать… Он и замолчит… ког… ик… да нашу шкуру увидит. Замолчит… болезный. Может, навечно… Гутя, я так думаю – хто из их двоих быстрее помрет… того и похороним.

– Алисия! Это что за варварские методы! – вскипела Гутя. – Ты завтра же пойдешь в больницу и выдернешь этого песца… куда ты его затолкала?