Читаем Несъедобный мёд травоядных пчел полностью

Несъедобный мёд травоядных пчел

И тут мне стоило ожидать того, чего стоило и бояться. На кухню вошла их дочь. И я обомлел. И я представлял ее так, и тем более она выглядела не только так, как я ее представлял, но и так, как выглядела Катя из прошлого. Я почувствовал, как сгустки крови в сосудах сжимаются и с силой отталкиваются ластами.-Катя… – вырвалось у меня. Я упал на колени и ничему не подозревающей девочке-подростку стал целовать руки. Она одернулась. – Фу! – вскрикнула.

Артем и Фадия стояли в исступлении и не понимании. А затем и я будто бы очнулся. Встал с колен, медленно сел за стол и стал допивать чай из красной кружки чая. Девочка так же стояла в исступлении. Вся семья управдома стояла в исступлении и смотрела на то, как я допиваю свой чай.

Совесть меня терзала примерно до обеда, а потом я принял свою выходку и забыл о ней.

Покопавшись в бумагах, лежавших на тумбе с фильмотекой, я узнал, что университет так и не закончил. Организму не было это важно, он действовал рефлекторно, он действовал согласно инстинкту.

Я все потерял, я это знал.

Тем не менее, ком и в горле и в мыслях рос с постоянным давлением. Этот ком был чем-то недосказанным. Я решил, что, несмотря на то, что лет 10-15 жизни я потерял и не запомнил, потеряв, следует начать не совсем все с начала, скорее просто начать жить, продолжая стареть. Так сказать, встать на ноги. Так сказать, закончить жизнь нормально. Сильно я этого хотел.

Ближе к вечеру позвонил Вова и позвал меня в бар у реки. Бар у реки действительно находился у реки. Прежде чем войти в него, я остановился на заснеженном береге и посмотрел на ноябрьскую реку.

Из бара доносилось радио, оно играло любопытно странную музыку.

Звучал саксофон, иногда пианино, но это не был ни джаз, ни тем более блюз. Это было что-то пластиковое, фальшивое. А когда под сакс запевал колючий женский голос, хотелось уйти в свои мысли и сидеть в мыслях, да поеживаться от холода. Белая, холодная, пустая набережная. Я скрестил руки на груди и смотрел на реку. Река, как я не представлял ее черствой, высохшей, была жива. И, казалось, что нет более ничего живого на свете, кроме этой реки.

За спиной послышались шумные снежные шаги и запах сигарет. Ко мне подошел Вова и пожал руку.-Стоишь?-начал он.-Стою,-закончил я.

Мы отправились в бар. На удивление, помещение бара было светлым, светло-серым и просторным. Из радио несся колючий женский голос, непрерывный, сильный, не живой.

Мы сели за столик, на столик с потолка упала скатерть-самобранка, на скатерти появился чан с водкой и рюмки. А затем мы с Вовой разговаривали и пили. Пили через каждое свое предложение:

– Почему ты пошел в зоопарк работать? – спросил я его.

– На Турцию себе и девочке какой-нибудь там смогу заработать.

– Не плохо.

– Что не плохо то?

– Турция.

– Египет лучше. Кораллы и другая ерунда! Но в Турции пиво лучше!

– Да. Но с Болгарией не сравнить.

– Верно. Но вся твоя Болгария отдохнет по сравнению с Венецией. Туда хочу.

– Именно в Венецию? А как же Рим, Флоренция?

– Флоренция? Там, наверное, цветы… «Flowers» – цветы ведь, вроде?

– Не знаю. У итальянцев язык вообще красивый.

– Да мне без разницы, что у них там красивое! Венеция!

– В Венецию съездить хорошо, пожить там какое-то время, а вот в Болгарии вообще хочу навсегда остаться.

– Что там делать?

– Жить.

– Жить… эх, не-е-ет. Россию невозможно ни на что променять. А дальние страны на то и дальние, что… – и тут он замолчал. И мы сидели, глушили рюмку водки за рюмкой водки в тишине, молчании и своих мыслях. Бар действительно умолк сначала помехами радио, а затем и радио выключением.

– Спать хочу, теперь спать хочу, – прервал тишину я.

–Дурак.

– Да

– Пойдем сов настреляем, пожарим и съедим!

–Сов?

–Ну.

–Птиц?

– Ну, с большими глазами которых!

– Есть такая легенда про сов. Однажды мудрец увидел в своем азиатском городе сову. Сова летела меж высоких зданий и, не рассчитав чего-то в своем совином деле, грохнулась об окно одного здания, в котором мудрец и работал офисным служащим. Увидев сову, мудрец встал, подошел к окну и выпрыгнул в окно, не открывая его, и разбился, не разбив окна.

– Не понял.

– Другими словами, лучше зайцев настрелять.

– Азия… Ты еще и в перерождение веришь?

– Нет!

– Эх, пойду голову мыть.

Он встал, оглянулся в поисках душевой и сел, разочаровавшись. – И много ты мудрецов знаешь?

– Ну, был один, значит, был. Жил совсем не в N., даже где-то явно не в России. Седым он был. Вот. Но его убила какая-то американка, отравив его рис.

Он вздохнул.

– Ты сейчас вздохнул так, будто изобразил три точки. Три точки сейчас невероятно распространены по миру! Возьми, хотя бы, светофор.

И тут он яростно замычал и стукнул кулаками о стол. – Я тебе голову оторву!-вскрикнул.

–У меня нет настроения на это.

– Руку сломаю!