Несемейное счастье

Знакомые Даны не подвели, и перед тем, как посадить майора в машину, разрешили им задать ему пару вопросов.

– Вам известна причина, по которой вас вызвали в полицию? – подлетела к Франко Лола.

Майор, уже обозленный и ошалевший от привода в участок, совершенно не ожидал увидеть известную журналистку, вдруг выросшую среди темных силуэтов окрестных домов прямо перед его носом. Стоя между двумя заспанными полицейскими, он с изумлением поглядел на Лолу.

Он съежился, глаза у него забегали, но ответ прозвучал довольно резко:

– А черт его знает, что им от меня надо!

– Что вы делали позавчера с двенадцати до двенадцати тридцати дня?

– На работе был… кажется… – опешил Франко от натиска Лолы.

– Но свидетели утверждают, что ваш голос идентичен голосу «грибника», обнаружившего тело Меланьи.

– Эй! – пришли в себя полицейские, с любопытством наблюдавшие за происходящим. – Что-то вы не туда погнали, это уже наши воп- росы!

Один из них попытался отгородить Франко от журналистки.

– Мой голос?! – Майор задергался. – Да вы что?! Не был я в лесу и не видел ничего!

– Почему вы предпочли анонимный звонок? Вы чего-то боитесь? – не унималась Лола.

– Какой звонок! Я же говорю, что никакого тела не находил!

Полицейские оттерли майора в сторону.

– Вот так всегда с журналистами: дашь им палец, а они тебе руку оттяпают и не поперхнутся! – Стражи порядка окончательно проснулись. – Теперь от начальства жди нагоняй.

– Это еще почему? Нам же разрешили журналистку на пару вопросов подпустить.

– Разрешить-то разрешили, а когда увидят, что благодаря ей потерян фактор внезапности, вот тогда и получим по первое число. Мы же специально не сказали ему ничего.

– Знаешь что? Пусть сами разбираются. Нам было велено доставить, вот мы и доставили. Было велено дать пятому каналу возможность задать несколько вопросов свидетелю, вот мы и дали.

Они усадили майора в машину и уехали.

Стефано выключил камеру.

– Это точно его голос! – Лола еще держала в руке микрофон.

– Да, похож. Оглушила ты его вопросом! Зрителю сразу будет понятно, что мы полностью в курсе следствия.

– Обсуждения пока откладываем. Связываюсь с каналом, и выходим в эфир.

Остальная часть ночи прошла в суматохе окончательной компоновки репортажей, которые начальство решило дать один за другим с перебивкой в пятнадцать минут в шестичасовых новостях. Несмотря на недовольство Стефано, часть материала из клуба Лола приберегла для своей передачи, и все равно получилось неплохо.

Из-за нехватки времени в прямой эфир вышли перед садом их гостиницы, который сыграл роль лесопарка Череновы, где произошло убийство. Давая краткую аннотацию произошедшего, Лола даже развернулась к стоящим в полутьме деревьям, как бы указывая, что за ними и нашли тело Меланьи. Этим приемом она пользовалась неоднократно, особенно если, как сейчас, не хватало времени проехать на настоящее место происшествия. Действовал он всегда безотказно, главное, не поймать в кадре какие-то узнаваемые детали, а деревья, они и в саду деревья, тем более в непроглядных сумерках раннего утра.

Стефано оказался прав: как только на экране появились красавицы из «Черного кота», мужская половина Италии прильнула к экранам телевизоров и здорово подняла количество просмотров.

Получилось именно так, как было задумано Лолой: не успел зритель, ошарашенный предположениями и версиями ведущей, мнениями и догадками девушек из «найта», прийти в себя, как сразу после небольшой перебивки на экране замелькали обалдевший майор Франко и Лола, наскакивающая на него с микрофоном.

Криминально-информационные программы лежали в жестком нокауте, а вся Италия в возмущении обсуждала Паролизи, подозревала майора Франко и сострадала маленькой Барбаре, оставшейся без матери.

Под утро Лола обнаружила на телефоне шесть пропущенных звонков от Пино. Пока набирала его номер, волновалась ужасно.

– Привет, ты где? – Лола услышала его бодрый голос.

– Я в Черенове, а ты? Что-то случилось? Ты столько раз звонил мне ночью.

– Да, я к тебе еду, уже на подступах к Риму.

– Здорово! Только тебе в Черенову придется приехать, в гостиницу «Вилла Роза», я пока здесь должна остаться.

Или черт с ним, с этим расследованием, рвануть в Рим немедленно?! Но Пино ответил, не задумываясь:

– Какие проблемы! Конечно, подъеду.

Через час он уже был у нее. Похудевший и чуть осунувшийся после долгой дороги, с отросшими волосами, но, как всегда, в безупречной кипенно-белой сорочке, он напоминал итальянского художника, каких мы привыкли видеть на старинных картинах. Он влетел в комнату с подвядшим букетом белых роз и, бросив его на кресло, схватил Лолу в охапку, обнял и закружил, как маленькую. Почувствовав уже ставший родным запах его тела и волос, которые прядями падали на светящиеся любовью глаза, Лола вдруг осознала, как же сильно ей его не хватало.

Они любили друг друга, и усталость, которая, казалось, вот-вот раздавит одного после шестичасовой непрерывной дороги и другую после ночного репортажа, вдруг испарилась, превратившись в непреодолимую нежность, накрывшую их покрывалом.