Несколько дней из жизни следователя (сборник)

За так называемое обучение получил с потерпевшего С. Жанзакова деньги в общей сложности не менее 6000 рублей, два обручальных кольца, двое часов марки «Ориент» и одни марки «Электроника».

...Будучи в состоянии алкогольного опьянения, совместно с Сильвестровым В. С., Шаншевичем М. Г и Юнусовым Э. с целью мести за отказ С. Жанзакова от участия в избиении гр. Лаурецкаса П. 3. на квартире гр. Моцкис путем нанесения не менее 119 ударов кулаками и ногами потерпевшему в голову, грудь, спину, руки, ноги с последующими переломами 4 ребер правой стороны груди и костей носа, кровоизлиянием под мягкую оболочку мозга и желудочка с последующим развитием травматического шока, с особой жестокостью — длительностью избиения и причинением потерпевшему тяжких мучений — умышленно убил Сабира Жанзакова, т. е. совершил преступление, предусмотренное пп. 3 и 6 ст. 105 УК Литовской ССР...»

Обвиняемый ДОСЫМБЕТОВ КАМАЛ, 33 года, образование высшее, экономист, без определенных занятий. Мера пресечения— содержание под стражей.

— Вам понятно, какие преимущества дает чистосердечный рассказ о случившемся?

— Понятно. Вы объяснили!

— Все ясно?

— Да.

— Что вы хотите предварительно пояснить с связи с предъявленным обвинением?

— Я ничего не помню. Помню только, что пришел в себя и вижу — его бьют.

— Где?

— В квартире.

— Квартира Моцкисов большая.

— Во второй комнате.

Камал предпочитает молчать, отвечает односложно. Следователю приходится снова уточнять. Коэффициент полезного действия невысок.

За окном на проспекте Ленина у светофора раздается гудок машины. Досымбетов делает вид, что происходящее за окном его не интересует.

— В большой комнате?

— Да.

— Кто его бил?

— Не помню. Плохо себя чувствовал весь вечер и потом ночью. Принимал таблетки.

— Но помните, что его били.

— Да.

— А что вы делали?

— Сидел. Да, сидел. С закрытыми глазами. Мне было нехорошо, — он поправляет форменную серую курточку, поглядывает в сторону окна: воскресенье, вызова на допрос не ожидал, с утра помыл голову, боится простудиться.

Снова автомобильный гудок за окном. Близко шумный перекресток.

— Принимали ли участие в избиении другие обвиняемые?

— Не видел.

— Но кто-то из них, безусловно, бил?

— Кто-то бил. Безусловно...

Досымбетову кажется, что он знает теперь уязвимое место в уголовном процессе. «Закон, — думает он, — может пользоваться только заключениями экспертиз, показаниями свидетелей или других обвиняемых, но он бессилен против утверждений типа «не помню», «забыл», «не знаю», даже если они противоречат логике и здравому смыслу. Тут закон ничего не может сделать...»

— Но вы наносили удары Жанзакову?

— Не помню. Я уже сказал.

— А кто находился рядом с вами?

— Не заметил.

— Может, Эркабай?

— Может...

Так начинается этот долгий упорный поединок.

— ...Между прочим, я сам вызвал «скорую помощь».

— «Скорую помощь» вызвал другой человек. Он допрошен.

— Неважно. Я мог сам позвонить. Не в этом дело. Я сказал, они вызвали... Как будущий ученый, как аспирант...

— Вы аспирант?

— Я заполнил анкеты.

— Вас приняли в аспирантуру?

— Но я уже заполнил все документы! Дело в формальности...

— Все-таки! Вы аспирант или нет?

— Мне сказали, и я заполнил анкеты!

Так продолжается до бесконечности.

Обычно во время допроса следователь набрасывает что-то в лежащем перед ним черновике, иногда поднимается и ходит по следственной камере, время от времени подходя к столу, чтобы снова что-то отметить. Его не отвлекает металлический стук дверей, решеток, непрерывные звонки дежурной. Иногда он подходит к окну, смотрит на улицу так же внимательно, как глядит на подследственного.

Он может только предполагать, какой длинный путь отделяет этот его первый допрос Камала Досымбетова от последнего допроса, от того дня, когда уже в качестве государственного обвинителя ему придется поддерживать обвинение в Верховном Суде республики, от дня вынесения приговора Досымбетову.

— Подумайте, — предлагает он. — В ваших же интересах очные ставки с другими обвиняемыми. С Шаншевичем и Сильвестровым, которых вы вызвали из Москвы для наказания Уромонаса, Лаурецкаса. С супругами Моцкисами. Даже с Эркабаем...

Подумав, Досымбетов решит не ожесточать бывших учеников. И вообще предпримет ряд шагов, попытается даже получить разрешение на брак. Все это в какой-то мере повлияет на приговор: вместо высшей меры — пятнадцать лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима и пять лет ссылки.

Старший следователь по особо важным делам Прокуратуры Литовской ССР, советник юстиции НОРКУНАС Г. Р.

37 лет, член КПСС, женат, двое детей, закончил юрфак Вильнюсского государственного университета, трудовой стаж 21 год, из них следователем прокуратуры И лет, в том числе по особо важным делам 9 лет.

Он говорит себе:

— Со своих почитателей — профессоров, академиков, популярных писателей и поэтов — Камал Досымбетов никогда не брал ни копейки. Ему достаточно было быть принятым в их обществе, возможности появиться на людях с Целительницей, с живым классиком, с почетным доктором наук многих университетов и академий.