Несколько печальных дней

– Что будем делать, мадам?

Марья обмерла от смущения и тихо сказала:

– Постричь голову…

Работая, он беседовал с Марьей.

– С автозавода? – спрашивал он. – У меня много клиентов оттуда… Дочка там работает…

Марья, глядя исподлобья в зеркало, видела, как падают обрезанные косицы черных волос, – ей делалось смешно и грустно, страшно и весело.

Когда Ильинишна поглядела на Марью, ее разобрал такой смех, что она только вскрикивала.

– Ну и ну, – с трудом выговорила она, – вот это я понимаю!

Дмитриевна перекрестилась, а Вера деловито спросила:

– Это ты где, на углу или в дамской?

– В дамской, – виновато ответила Марья.

Она смутилась и не знала, чем объяснить свое легкомысленное поведение. Выручил ее приход Александры Петровны.

– Хвалят тебя на заводе, разговор идет о тебе, Марья, – сказала она, – на цеховом бюро про тебя целые анекдоты рассказывали…

– Яки анекдоты? – быстро спросила Марья.

– Сменщик твой: как ты инструмент ему чистишь, в ящик газеты постелила. – Она рассмеялась и сказала, обращаясь к Ильинишне: – Она знаешь что делает: ролики на конвейере тряпкой обтирает.

А вечером Крюков неожиданно сказал Марье:

– Может быть, в клуб пойдешь?

Женщины переглянулись, рассмеялись и хором сказали:

– Наш Алеша ни одной не пропустит…

– Нет, правда, – серьезно сказал Крюков, – картина хорошая: «Под крышами Парижа», почему бы не посмотреть человеку? Я два раза собирался, а она сегодня последний раз идет.

IX

Первая получка Марьи пришлась под выходной день, и само собой вышло, что день этот решено было отметить вечеринкой и выпивкой. Водку взялся принести Крюков, спотыкач и наливку обещала купить Александра Петровна, а закуски покупала сама Марья. Странное чувство было у нее, когда в магазине «Гастроном» она стояла у прилавка. Сперва она все старалась запомнить, сколько денег она платила за разные покупки, но неожиданно подумала, что отчитываться ей теперь не перед кем, и ей сделалось смешно и весело.

– С ума ты, что ли, сошла? – сказала Ильинишна, когда Марья, придя домой, принялась разворачивать покупки.

– А мы что, не люди? – спросила Марья.

– Ой, баба, смотри! – грозно сказала Ильинишна, и они обе рассмеялись.

Марье в этот вечер хотелось позвать в гости весь свет: и своих новых заводских знакомых, и начальника сборки Сергея Ивановича, и веселого продавца из мясной лавки, и чистильщика сапог, сидевшего на углу.

И когда в кухню пришла Анна Сергеевна, Марья улыбнулась ей, говоря своей улыбкой: «Хоть мы и поругались, да уж бог с тобой».

Анна Сергеевна готовила салат из холодного мяса, картошки и сметаны, и все оглядывалась – ей хотелось заговорить.

Вдруг она повернулась к Марье и сказала:

– А я вот снова начала обеды варить.

– Та я бачу, – сказала Марья.

– Вы на меня не сердитесь, Марья? – спросила Анна Сергеевна.

– Та нет же, чего сердиться? – удивилась Марья и вложила в селедочную пасть пышную петрушечную ветвь. Потом она сказала: – Может, вам деньги нужны, то я могу из той получки отдать.

– Какие деньги?

– Та те, за мой билет платили.

– Какие глупости! Ничего вы не должны.

– Нет, должна, – упрямо сказала Марья и покачала головой. – Я у ту получку отдам, – говорила Марья, с особым удовольствием произнося новое для нее слово.

– В ту получку, что через две недели? – спросила Анна Сергеевна и, наклонившись к Марье, тихо сказала: – Через две недели, Марья, меня тут, верно, уже не будет. Знаете, я ведь решила разойтись с Андреем Вениаминовичем.

Марья поняла, что Анна Сергеевна выходит замуж за человека, приезжавшего на автомобиле.

Марья пошла в комнату, а Анна Сергеевна осталась на кухне. Хватит ли у нее силы уйти от Андрюши? Как-то он проживет один – вдруг он заболеет, кто станет ходить за ним? У него ведь болят глаза, в один прекрасный день он может ослепнуть. Ужас! И все же у нее найдется решимость и сила уйти от него. Когда Кондрашова нет несколько дней – она плачет, а когда он приходит – ей снова хочется плакать от счастья. И как это Андрюша ничего не замечает? Он слишком уверен в ней, и эта спокойная уверенность ее раздражает. Точно сельский хозяин, у которого в хлеве под замком стоит корова.

Потом Анна Сергеевна стала думать о Марье. Ведь эта кухарка зажила теперь жизнью, о которой мечтала Анна Сергеевна. Почему это у простых людей все выходит так просто и легко? Ведь Марья не мечтала, не страдала, а взяла и начала работать. Жизнь сама толкает ее вперед, а Анна Сергеевна должна бороться, мучиться, сомневаться, терпеть поражения. Может быть, через год или два о Марье напишут в газете, она полетит на самолете, фотография ее будет в журнале… И пока Анна Сергеевна думала о всех этих вещах, ею был изготовлен салат, нарезано тонкими ломтиками жареное мясо, заварен чай.

Бойкие ходики над столом показывали восемь часов, а Андрей Вениаминович все еще не приходил. Но Анна Сергеевна еще не успела по-настоящему взволноваться, как по-знакомому зашаркали ноги на лестнице и хлопнула входная дверь.

Анна Сергеевна поставила на поднос блюдо с салатом, суповую миску и пошла в комнату.