Нескучная жизнь подполковника Чапаева

— Если бы не их лейтенантик, здоровый такой, они бы вообще забили меня своими палками. А потом один из сержантов достаёт у меня из кармана пакетик какой-то и кричит: «Макс, тащи понятых! Чудак упакованный!» Это уже по дороге сюда, когда отрезвел немного, я понял, что они мне пакет с травой подсунули, — зло глядя на Лядову, рассказывал Семёнов, осторожно ощупывая свои рёбра.

— Мы не наркоманы! Пусть нам анализы делают! Вот! Смотрите на мои вены… И ничего мы не подписывали! — истерично крикнула куда-то вверх Семёнова Наталья.

— Я поняла вас, — выключая диктофон, ответила Лядова.

А Шароев, понизив голос, посоветовал:

— Ничего не подписывайте. Пусть сообщат родственникам и наймите хорошего адвоката.

— И побои снимите… — тихо добавила Лядова, кивнув Шароеву.

* * *

Я вышел из лифта и посмотрел на свои часы. Уже час как был вторник. Подошёл к двери своей квартиры и услышал за спиной лёгкий шорох. Видно, соседке напротив, Фире Самойловне, тоже не спалось. Повернувшись лицом к её двери, вернее, к глазку на её двери, я, как воспитанный человек, поклонился и послал воздушный поцелуй. За соседской дверью, ближе к выходу, жалобно скрипнули дощечки паркета. Я догадался, это Фира Самойловна сделала глубокий реверанс в мою сторону.

Решил свет в прихожей не включать, а, сняв туфли, прокрасться в ванную. Но свет зажёгся и без моего участия. В дверном проёме спальни стояли два кудрявых ангела в длинных ночных рубашках ослепительно белого цвета. Один такой небольшой ангел с длинными пушистыми ресничками и чуть смазанной губной помадой на лице. А второй… а второй совсем-совсем маленький. Они стояли с полуприкрытыми глазами, взявшись за руки и слегка покачиваясь.

— Марш мыть руки и на кухню, — чуть слышно сказал ангел повыше.

— Ксюшенька, я пирожки на работе… — прошептал я, робко сделав шаг в сторону ванной.

— Без разговоров… мне, — прижавшись к маме, пискнула Женька.

Я, как байдарочник веслом, работал ложкой, доедая молочную кашу. Потому как понимал, что своим ночным ужином отнимаю сон у моих девчонок, за компанию сидящих рядом со мной с закрытыми глазками.

— Ещё? — спросила Ксюша, услышав звук ложки, царапнувшей дно.

— Спасибо, милая, наелся, — переведя дух, ответил я.

— А за маму? — сонно спросила Женька.

— Всё уже. И за маму, и за Женю… Спать, девочки! — целуя обеих, предложил я.

— Тогда я с вами, — открыв вдруг глаза, решительно заявила Женька.

— Пусть… всё равно не отстанет, — безвольно сообщила Ксюша и, как зомби, пошла в сторону спальни.

— Не отстанешь? — на всякий случай спросил я у Женьки.

— Не-а… — покачал головой ребёнок с закрытыми глазами.

Тогда папа Андрюша взял дочку Женечку на ручки и потащил её в спальню. А там он положил её слева от мамы, так как ночью Женька дрыгала ногами и забрасывала их куда попало, а папе нужно было выспаться. Вот так и закончился первый рабочий день майора Чапаева на новом месте. Было нескучно, я вам доложу!

* * *

А ночью мне сон приснился. Цветной. Будто стою я такой, лентами пулемётными перемотанный, на капоте своего «паджеро». На голове папаха с красной полосой, а в руке маузер. А у въездных ворот в Управление МВД стоит перепуганный дежурный прапорщик. А я ему говорю со всей пролетарской ненавистью:

— Прощайся с жизнью, прапор, морда твоя белогвардейская!

А прапор стоит, фуражку в руках ломает и хнычет:

— Да проезжай ты уже, майор. Пропуск на тебя уже выписали!

Три дня — это много

Как не старался, но первым в Управление приехать не удалось. Под раскидистым деревом уже стояли «мини» Лядовой и «нисан» Шароева. На этот раз ворота для моего «барсика» были широко открыты, и дежуривший на КПП младший лейтенант, взглянув на лобовое стекло, кивнул головой и отдал честь. А всё потому, что в нижней правой части стекла был приклеен магический белый квадратик с двуглавым орлом и какими-то буковками. Пропуск называется.

Мой личный состав был на месте. Правда, не на своих рабочих местах, а почему-то у меня в кабинете. Они дружно приколачивали портрет комдива В. И. Чапаева, а также остальную революционную атрибутику на стену чуть выше моего сейфа.

— Я не понял. А почему именно сюда? — спросил Шароев, отойдя на два шага назад.

— На сейф будет удобно ритуальные подношения ставить во время праздников, — по-деловому объяснил старший лейтенант Дроздов.

— Васильич Василию Ивановичу на Первое мая, Седьмое ноября и в день рождения Ильича каждый раз стопочку наливал, — с пониманием добавила Лядова, поправляя только что прибитую к стенке деревянную кобуру «маузера».

— В смысле Брежнева? — серьёзно спросил Магомедович.

— Ленина… в смысле, — наморщив носик и, сделав небольшую паузу, поправила собеседника Лядова. — Чему вас в школе учили, капитан?

— Ах, оставьте, лейтенант…

* * *

И получалось, что за моей спиной, как бы оценивая результаты проделанного за время своего правления, гордился собой президент России в красивой рамочке. А передо мной, как бы заглядывая мне в глаза, а заодно и в будущее, топорщил усы герой Гражданской войны прошлого столетия под стеклом в рамочке попроще.

И один как бы спрашивал у другого: