Нескучная жизнь policeman(a) Чапаева

Дежурная опергруппа, действительно, уже была на месте. Пока, морщась от попавшей с последним глотком кофе кофейной гущи, думал, выплюнуть эту гадость или прожевать, подъехал чёрный микроавтобус с надписью «Следственный комитет РФ». Теперь понятно, почему Воронин орал в трубку: «Резонанс!»

— Офицер! Помогите даме выйти из экипажу! — услышал я знакомый голос следователя по особо важным делам Следственного комитета по Москве и области подполковника юстиции Корниенко Виолетты Юрьевны.

Ну, а так как, кроме меня, у подъезда дома номер шестнадцать стоял только сержант из экипажа ППС, я понял, что обращаются именно ко мне.

— Привет! А вот и лягушонка в коробчонке! — доброжелательно встретил я свою старую знакомую, галантно протягивая руку. — Тебя тоже выдернули? Не в курсе, что здесь?

— А меня никто не выдёргивал. Я сама… Дежурю я сегодня, Андрюша. Слушай, скажи, чтобы ребята моей Наташке чемоданчик до квартиры помогли поднести. Трупа два, так она понабрала с собой чёрт-те чего… — насмешливо глядя, как миниатюрная судмедэксперт вытаскивает из машины свой неподъёмный чемодан, попросила Корниенко. — Пенсионеров правоохранительных органов порешили в своей же квартире, Чапаев. Бывшая судья Саблина Марина Ивановна и бывший старший следователь прокуратуры Саблин Сергей Митрофанович. Не слышал? Я тоже… Пошли, что ли…

Я хотел было уже сопроводить следачку до квартиры номер шесть, но тут практически одновременно подъехали мои опера и чёрная «камри» с синим проблесковым маячком на крыше. За окном пассажирского сидения маячила ковбойская шляпа Николая Петровича. Шефа принесло…

— Я смотрю, все на месте, — бодрым голосом поприветствовал нас полковник Воронин. — Шароев, ты бери участкового — и с верхнего этажа…

— Товарищ полковник, разрешите… — ревниво наблюдая за происходящим, попросил я.

— А? Ну да… Пойду посмотрю… говорят, жуть, — натянув шляпу поглубже, сказал начальник и побежал вслед за Корниенко и судмедэкспертом.

Подошёл заспанный, но уже уставший и задёрганный участковый инспектор. Представился и вкратце изложил суть:

— Старший лейтенант Шведчиков. Сигнал поступил в три ноль пять. От соседей поступило два сигнала. Один от соседа по лестничной клетке, второй от соседа снизу. Будто сначала очень громко кричал один мужчина и был слышан шум и грохот разбиваемого стекла и падающей мебели. А потом начала истерично кричать хозяйка квартиры, но недолго. Затем всё внезапно стихло. Минут через двадцать гражданин Минкин из соседней квартиры вышел на площадку и позвонил в шестую. Ему никто не открыл. Пятнадцать минут назад квартиру вскрыла опергруппа с понятыми. Саблиных нашли в гостиной. Оба тела изрублены предположительно топором, — закончил свой доклад «свисток», продолжительно и как-то нервно зевнув.

— А кто сделал такое предположение? — решил поумничать Дроздов.

— А ты, когда сам увидишь, врубишься… — тяжело вздохнув, ответил участковый. — Я когда на всё это посмотрел… Перочинным ножичком голову, руки, ноги не отпилишь… А Марину Ивановну так вообще… пополам, — громко икнув и схватившись за живот, пояснил старший лейтенант.

— Разберёмся. Так, Шведчиков, этого Минкина, соседа, и тех, кто снизу живёт, ко мне. Шароев и Дроздов — на поквартирный… Опросить всех. Дом «сталинский», в подъезде всего восемь квартир. Я смотрю, никто уже не спит, окна светятся. Минус одна с убиенными, минус две — свидетели, звонившие в отделение. Остаётся сколько, Дроздов? — ехидно спрашиваю Ваньку.

— По два на лицо, — таким же тоном отвечает Дроздов.

— С каких это? — загибая пальцы, дурачится Шароев.

— На четвёртом этаже справа окна не горят. Значит, нет там никого, — отвечает «умный» Дроздов. — Я снизу, ты сверху.

В старом, но очень ухоженном четырёхэтажном «сталинском» доме лифта не было. Пришлось «шаркать» по широким ступеням лестничных маршей на третий этаж. Двери квартир охотно открывались на звук шагов, и в небольшие щели можно было увидеть любопытствующие лица. В основном лица были глубоко пенсионного возраста. Но, увидев группу угрюмых невыспавшихся мужиков, жильцы захлопывали двери и закрывались на дополнительный замок. Шароев поднялся на этаж выше, а мы с Зиминым вошли в квартиру, где произошло преступление. Я так понял, что квартиры в этом доме были раньше коммунальными и многоквартирными. И жил в них лет тридцать назад обычный «московский» народ. Шумный, немного пьяный по выходным и праздникам, многодетный, но дружный народ. Но пришло время «буржуинское». Большинство комнат в коммунальных квартирах выкупили, жильцов расселили, и отремонтированная на европейский манер шикарная жилплощадь пошла с молотка. С тяжёлого такого, золотого молотка!

Огромный холл-прихожая и несколько массивных дверей справа и слева. Дубовый импортный паркет, декоративные деревянные панели по периметру. Грамотно встроенная дорогая мебель…

— Чапаев, ты чего как на экскурсии? — услышал я голос следователя. — Квартиры бывшего судьи не видел? Давай сюда… что-то покажу, — загадочно позвала меня следователь Корниенко, заманивая в гостиную.