Неслабое звено

– Когда-то, Лев Иванович, этот человек был мне ближе брата. Мы вместе дрались с людьми, о каких вы с Крячко и понятия не имеете. Хотя ты, может быть, имеешь. Я в курсе, что ты лично встречался с Карцевым. Но ты встречался, а мы с ним дрались! Нет, откуда ты именно этого моего друга мог бы вычислить? Был он в нашей системе, как был-то еще! А ты и не мог его знать: в те времена ты щенком еще оставался. Да, собака из щенка выросла классная. Это ты – собака, не обижайся на старика за сравнения. Он же из последних настоящих гончих псов старого закала, – Орлов снова переменился в лице, – который потом скурвился, причем не просто, а… Вспомни конец правления Щелокова – Чурбанова. Он ходил под расстрельной статьей, но спас-то его я, а если даже после такого начинают предавать, то мне остается только последний аргумент: самому себе – заметь! – девять грамм в лоб. Из органов он, конечно, вылетел со свистом, а знаешь, часто бывает – подаются такие вот вылетевшие в криминал, благо знают его насквозь. Да, для них всегда есть риск, что братва пронюхает об их героическом прошлом… хана. О нем вот не пронюхали. До больших высот он там не поднялся, но и сявкой не был, раза два-три мне сливал очень важную и качественную информацию.

– Так почему же сам себя убил – ты ведь так думал, нет?

– Тут слово «убил» не совсем подходит. Хотя… Жил он один. Пил он страшно, особенно последнее время. Интоксикация алкогольная, вызвавшая острую сердечную недостаточность. Вот и все. Но… Считай, что он был буквально залит водкой, до ушей! Нашли его таким. Сам ужрался до смерти? Я так и думал! А вот теперь думаю немного иначе. Опять же – у него тяжелые поражения почек, особенно правой, а на коже – ничего, я интересовался, мне буквально перед твоим приходом позвонили. Как будто били мешочком с песком. Сзади. И незаметно, наверняка. Отключка на полчаса гарантирована, а внешне, без вскрытия – хрен догадаешься.

– Так, хорошо, допустим, его отключили, а потом? Водкой заливали позднее. Перед смертью. Техника тут известная: воронка в рот, нос зажимают, а в воронку водочку пополам с водой заливают. Литр-полтора обычно. Хотя этот трюк и после смерти выполнить можно, правда, сложнее и только на свежем трупе. Берется грелка со шлангом, точно так же, как в больницах клизму ставят. Только наконечник вводится в глотку, даже еще глубже – в пищевод. Потом грелку с водкой повыше поднимают, ну и… под действием силы тяжести, как в школе учили. Тут главное – успеть в первый час после смерти, иначе ригидность глотательных мышц не позволит. Два вопроса, Петр: откуда ты вообще о его смерти узнал – это раз; и обнаружили ли на трупе какие-то телесные повреждения – следы пыток или еще что в таком духе, ну, ты понимаешь?

Генерал грустно усмехнулся:

– С первым вопросом – повезло мне, если это так можно называть… Фамилия редкая у него была, от одного африканского зверя производная, до сих пор удивляюсь, как он ее не сменил. Откуда этакое на российских просторах – ума не приложу. Ладно бы Львов там, Слонов…

– «Ага, – подумал Гуров, – впрямую ты говорить не хочешь, но я-то тоже кое-что из истории щелоковской катастрофы знаю. Так вот ты какой, северный олень… Привет, а точнее – земля тебе пухом, товарищ Жирафчиков Владимир Евгеньевич. Нет, ну кто бы мог такое предположить! Надо же, не врут иногда легенды…»

– Вот, – Орлов явно понял, что Лев догадался, о ком речь, – тут и споткнулся я об эту фамилию. Распечатку-то смотрел вполглаза, мог бы пропустить вполне, а р-раз – как подтолкнуло что-то!

Очень не нравился Гурову явственный налет мистики вокруг этого дела: «что-то подтолкнуло» генерала, в Котуни ему самому «что-то» примерещилось; а потом взяло да сбылось по самому поганому варианту; или хоть Маросейку проклятую взять с ее повышенной плотностью насильственных смертей на гектар в единицу времени. А уж если вспомнить, что в основе-то всех пакостей лежит кража не навороченного джипа, не золотого браслета с бриллиантами, а икон… Поневоле морозцем вдоль хребтины продерет!

– …а в плане телесных повреждений и прочих следов – ни-че-го! – продолжал Орлов, – но в контексте нашего разговора боюсь, что его не просто убили. Боюсь, с ним поговорить захотели, и разговор был…

* * *

…Как же ему сейчас тяжело! Но еще раз предать Петьку он не может! Тогда, поначалу, в первый раз, его использововоли втемную. Грамотно использовали, талантливо даже. Подбросили эту лажу, он и поверил. Но теперь все карты разыгрываются впрямую, даже не по-шулерски – по-бандитски. От него просто потребовали назвать конкретную фамилию: да, еще раз выйти на Петра и вторично его… проинформировать. Тогда-то он понял все, весь этот гнусный, беспроигрышный замысел с двойной подставкой: и Орлова, и этого, как его? Набокова. Жаль, что не понял, кто за этой подлостью стоит, а теперь уже не понять, не дадут ему времени на понимание. Вообще ни на что не дадут.