Неслышный зов

— Ты прав, практиковаться надо с раннего возраста, а всерьез писать, когда опыт обретешь и определишь свое отношение ко всему окружающему… и когда потянет поделиться мыслями. Надо только не отступать, а фанатически бороться за осуществление своих мечтаний. И помни другое: писательская деятельность всегда под всеобщим вниманием и судом. Всякий норовит писателя учить. Надо уметь переносить чрезмерные похвалы и охаивание. Думай больше о читателях, а не о критиках. Читатель похож на футбольного болельщика. Придя на стадион, он желает чувствовать себя победителем, хотя и не участвует в борьбе. Вот почему он не прощает игрокам ошибок, требует полной отдачи сил. Сердится на нерасторопных и невезучих. Хотя сам, наверное, не попал бы в пустые ворота. Читатель с такой же требовательностью ждет от писателя ярких и смелых поступков, острой сатиры, тонкого изображения, так как ему кажется, что он участник описываемых событий, что он и есть тот смелый человек, бесстрашно выступающий против грубой силы, принуждения, несправедливости. Читатель ничего не прощает, если ты не потрафил ему.

— А если этот читатель не единомышленник? Мне наплевать на него, — возразил Роман.

— Сумей и на него воздействовать глубиной твоих убеждений, перетащить на свою сторону. Я не очень люблю Достоевского. Заболеваю, когда попадаю в мир его героев, бросаю на время чтение. Но я ощущаю огромное воздействие гения, который не является моим единомышленником. Он не боялся оттолкнуть читателя, он навязывал свои идеи.

— Так что — не обязательно надо ублажать читателя?

— Если у тебя есть силы сопротивляться — иди против течения к заветному маяку. Для этого понадобится опередить свой век и сделать открытия для будущих поколений. Но мы забрались в дебри. Давай снизимся к вашей работе. Это современно, но еще не художественная литература, а скорей журналистский поиск, нащупывание выразительных средств. Если молодежное издательство примет, то пусть печатает. Но вторую книгу писать в такой манере не следует… И парой писать незачем. Зачем тебе Кичудов? Ищи самостоятельно только свою тропку. Да, кстати, принес старую повестушку?

— Приволок. Только она сильно помарана… и не вся чепуха вытравлена.

— Ничего, разберусь. Оставь на недельку. Буду читать не спеша, с карандашом. Люблю пометки делать. Видно, редакторский зуд не прошел. Все же давай чайку сгоношим, — вдруг предложил Георгиевский. — А то что-то в горле запершило.

Они вместе пошли на кухню, разожгли примус и поставили на него чайник.

К чаю, кроме сухариков и клубничного варенья, Мокеич ничего не нашел. Они черпали варенье из банки ложками, пили чай без сахара и говорили обо всем, что приходило на ум. Неожиданно Мокеич, внимательно вглядываясь в Романа, спросил:

— Как ты думаешь, изменяет мне Сусанна или нет?

В ожидании ответа он как-то напрягся, точно ждал удара. А у Романа все внутри сжалось: «Сейчас по лицу и глазам прочитает мои мысли. Надо не дрогнуть, выдержать взгляд. Впрочем, я не обязан отвечать на вопросы, порочащие женщину. К тому же, как можно изменить человеку, которого не любишь? Скорей она изменяет мне, раз живет с ним под одной крышей!»

— Не знаю… И знал бы — не сказал, она мой друг, — ответил Роман. — Хотя не раз приходилось ее спасать от настойчивых ухажеров.

— Спасибо, если выручал. Она ведь тебе симпатизирует. — И он опять принялся буравить Романа зрачками. — Понимаешь, из-за болезни или чего другого на душе неспокойно. Какой я ей муж!

В это время в наружных дверях повернулся ключ.

— Она, — узнал Мокеич. — Забудь наш разговор, — попросил он. — Не было его, понимаешь?

Роман кивнул головой в знак согласия.

Сусанна вошла порывисто, словно гонимая ветром, и внесла в комнату свежесть улицы. Увидев Романа, удивилась:

— О, у нас гость! Что ж ты его пустым чаем угощаешь? Давайте начинать все сначала. У меня есть ветчина, пирожки и сырковая масса.

Выложив все покупки на стол, она захватила чайник и ушла на кухню заново заваривать чай.

— Что бы я делал без нее, а? — спросил Мокеич, как бы прося помочь ему сохранить Сусанну.

ОТЧАЯННАЯ СДЕРЖАННОСТЬ

Лена Рубинская, словно по задуманному плану, постепенно становилась городской знаменитостью. Она активно выступала на всех слетах легкой кавалерии и диспутах. Лавры Александры Коллонтай, писавшей по вопросам любви, не давали ей покоя. Какими-то путями она добилась, что комсомольская газета «Смена» напечатала интервью с ней: