Несравненное право

– Мне очень жаль нарушать ваш уют, Ваше Высокопреосвященство, но надо немедленно открыть окно и погасить огонь.

– Можете делать все, что считаете нужным, – хоть необычная просьба и вызывала недоумение, Максимилиан не изменил присущей церковникам невозмутимости. Кардинал сам засыпал огонь в камине песком из стоящего рядом обтянутого тисненой кожей ящика и даже задул свою жаровню, после чего посмотрел на Рене.

– Вынужден вас предупредить, что у нас сейчас будут весьма необычные гости, так что есть смысл закутаться потеплее, – обронил Рене, распахивая тяжелые створки, через которые немедленно ворвалась буря. Даже больше чем буря.

Легкая сверкающая фигура влетела в комнату, более всего она напоминала гигантского лебедя, если б только бывали хищные лебеди. Белоснежная, с гибкой длинной шеей и широкими величественными крыльями снежная птица облетела по кругу комнату, от чего мебель тотчас же покрылась сверкающим инеем, а остатки тепла исчезли, словно бы никто не разводил здесь огня с самого лета, и вылетела вон. Пытаясь унять невольную дрожь, Максимилиан смотрел в разверзшуюся пасть окна, за которой в бешеной майорке[37] неслись снежные хлопья.

Ждать пришлось недолго. Птица вернулась, но не одна. В обледеневшую комнату ворвалось шесть или семь снежных лебедей, которые тащили в клювах странный белый сверток! Птицы небрежно сбросили его на пол у остывшего камина и со звенящим пронзительным кличем растворились в буране.

Рене рывком захлопнул окно. Кардинал стоял, не рискуя приблизиться к приношению, безжизненно валявшемуся на ковре. Рене же предпочел прежде всего разжечь камин. Дрова и даже сухие просмоленные шишки вспыхнули не сразу, но тепло вернулось в комнату так же быстро, как и ушло. На массивной дубовой мебели заблестели капли. Белая бесформенная фигура постепенно начинала обретать облик, схожий с чьим-то телом, окутывавшая ее снежная сеть таяла, заливая несчастный атэвский ковер...

– Творец, – что это такое? – это были первые слова, сорвавшиеся с губ Максимилиана.

– Сейчас узнаем, – Рене склонился над свертком и рывком потянул что-то напоминавшее блестящий саван. Снежная материя расползлась прямо под руками, и маринер с клириком оторопело уставились на огромную светло-светло-серую собаку, которая была безнадежно мертва...

2228 год от В. И. 21-й день месяца Волка. Четвертая ора пополудни. Пантана. Убежище

– Этот снег превратил и без того прелестный пейзаж в серебряную сказку. Смотрите, холод еще не сковал льдом болото, и окна темной воды на белом фоне кажутся провалами в Вечность. Великий Лебедь! Это зрелище странно завораживает своей жутковатой, болезненной красотой. – Клэр восторженно обернулся к своим закутанным в меха спутницам и сообщил:

– Очень хочется рисовать...

– Так почему бы тебе этим и не заняться? – Герика улыбнулась художнику. – Я где-то читала или слышала, что каждый день неповторим. Завтра все будет пусть немного, но другим, так что, если желаешь остановить именно это мгновение, берись за дело немедленно.

– А действительно, почему бы и нет? Жаль только, что у меня с собой далеко не все краски, я собирался сделать пару набросков с вас, дорогие дамы, а не писать пейзаж.

– Ты начинай, а я принесу все, что нужно, – откликнулась Тина, – я ведь знаю, где и что у тебя. Ты пойдешь со мной?

– Пожалуй, нет, – тарскийка одновременно весело и виновато посмотрела на подругу, – мне бы хотелось посмотреть, как Клэр работает. Когда он меня лепил, приходилось думать только о том, чтобы не пошевелиться, да и смотрела я в сторону. Клэр, если, конечно, я не буду мешать...

– Ну что ты, – эльф ласково улыбнулся, – когда я пишу, я не замечаю даже Тину, хотя она почти всегда сидит рядом.

– Значит, решено, – Тина чмокнула мужа в щеку, – я принесу краски и чего-нибудь нам всем поесть. Геро, имей в виду, если Клэр всерьез возьмется за дело, мы не уйдем отсюда до темноты, – эльфийка тихонько засмеялась и легко побежала по змеящейся вдоль болота тропинке, ее серебристый плащ скоро скрылся среди густого ивняка.

Клэр устроился на высоком валуне, примостив на колени изящную доску с приколотым к ней белоснежным листом, и принялся за рисунок, то сосредоточенно хмуря брови, то мечтательно улыбаясь. Герика, закутавшись в подаренный Астеном эльфийский плащ, присела у него за спиной, рассеянно следя за рукой художника. Было необычайно тихо, казалось, пойди сейчас снег, был бы слышен шорох падающих снежинок.

Эстель Оскора