Нестор

– Тут у нас номера попроще. – говорила она. – Есть туалетная комната и ванная, но общая, в конце коридора. А вот на втором этаже …

– А как тебя зовут, красавица? – вдруг перебил ее черноусый.

Ляля остановилась и посмотрела на него. Красавицей ее называли многие, но комплимент от незнакомца ей был приятен.

– Меня зовут Лялечка. Ляля.

– А меня, Тедо. Федор.

– Тедо-Федор?!

– По-грузински меня зовут Тедо, – пришлось объяснять Ожилаури. – а по-русски это Федор.

– А меня Фома. – вклинился Ревишвили.

– Тедо, мне нравится. – зарделась Ляля, не обратив внимания на его друга.

– Вот посмотрите, такая комната вам подойдет?

Она открыла дверь и осветила номер, в котором друг против друга стояло шесть железных коек.

– Самый раз! – воскликнул Ожилаури.

– А сколько будет стоить?– осторожничал Ревишвили.

– Это вам Пахом Ильич скажет, когда придет.– ответила Ляля, глядя на Ожилаури.

– Лялечка, – ласково сказал Тедо, девушка ему приглянулась и он готовился к наступлению. – с нами еще трое друзей, мы пойдем предупредим их, а вы может пока воду нам согреете, помыться очень хочется. Как гостиница то ваша называется?

Девушка сказала название гостиницы и друзья с удивлением посмотрели друг на друга.

Ожилаури и Ревишвили вышли в рассвет, прошли несколько домов в направлении откуда пришли, нашли кусок угля и под звуки стихающей стрельбы, на недавно побеленной стене вывели грузинскими буквами…

5

…Батуми. Все трое переглянулись. То, что надпись оставили друзья они не сомневались. Непонятно было другое, причем здесь далекий черноморский городок, тут, в центре Поволжья. Первым догадался Васадзе.

– Это название парохода! Они нашли его и дают знак.

– Верно! Молодцы! Берем ружья и бежим!– воскликнул Зервас.

– Винтовки… – поправил, щепетильный в военных терминах, Васадзе.

– Нет! Ружья (Васадзе только развел руками) пока оставим. Посмотрим что там, а потом принесем эти винтовки (Васадзе пожал плечами). – сказал Иосава. – Сейчас главное найти пристань.

Они осмотрелись. Стрельба прекратилась. Раннее утро золотило Большую улицу. Пока еще осторожно, но в верхних этажах уже открывали ставни, горожан интересовали ночные события. Из подворотни вышел дворник, посмотрел на надпись, недоверчиво осмотрел троих, явно приезжих, сначала выругался.

– Месяц как побелили, а уже разукрасили. Руки поотрывать бы!– и только потом поинтересовался. – Кто стрелял-то? Никак чехи-легионеры?

– Не знаем, дяденька. Сами недавно здесь. – сказал Иосава. – Как бы нам к пристани пройти, на пароход спешим?

– Какой пароход?! Три дня никто не чалился.

– А вы нам пристань где, подскажите.

Дворник вытер фартуком нос и приготовился к обстоятельному разговору.

– Так это вам какая нужна? Пристаней то у нас много. Если вам «Восточного общества», это до перекрестка, где гостиница и налево к матушке, если же к хлебной…

– Постой! Какой матушке?– перебил его Зервас.

Дворник сделал удивленные глаза.

– Так к Волге-же!– и не спеша продолжил.– Если ж к хлебной пристани, то до перекрестка и у гостиницы налево, до реки и еще налево, там же и пристань товарищества «Русь». А вот если вам «Кавказ и Меркурий» тогда до перекрестка…

– И от гостиницы налево. – закончил Зервас. – Основная мысль ясна дяденька, спасибо. Река на перекрестке налево, а все пристани вдоль нее.

Подивившись столь краткому изложению его пространного объяснения, дворник проводил взглядом троицу и обернулся в противоположную сторону, ждать новых хозяев города.

Друзья быстрым шагом добрались до перекрестка, нашли бежевого цвета двухэтажное здание построенное в псевдоклассическом стиле, повернулись было к нему спиной, чтобы идти налево, но вдруг, как по команде обернулись и уставились под карниз здания. Над окнами второго этажа висела коричневая вывеска «Гостиница «Батум».

Вход в гостиницу был с угла, под широким балконом, опирающемся на две ажурные колоны. На крыльце стояла девушка и смотрела на них. Она неуверенно махнула им рукой и они направились к ней.

В номере, наконец, собрались все. Друзья стали шумно делиться событиями минувшей ночи. Ляля стояла в дверях и с интересом слушала их сбивчивую, скачущую русско-грузинскую речь. Они что-то возбужденно говорили про патроны. Иосава потратил только пять, потому что от волнения забыл как заряжать винтовку, зато Зервас расстрелял все, а Васадзе сохранил половину боекомплекта, потому что стрелял только по вспышкам да движущимся теням, хотя с уверенностью не мог сказать попал ли в кого. Из их путанных экспрессивных выступлений она поняла только, что ребята не простые путники, и, судя по всему, принимали участие в ночной перестрелке. Ревишвили и Ожилаури уже успели помыться. Умытый и причесанный Тедо понравился Ляле еще больше. Он не был похож ни на кого из ее знакомых –смесь кавказской внешности и городской интеллигентности возбуждали в ней все больший интерес.

Когда проскочила между ними искра, в чем она выразилась – в словах, взглядах, жестах? Ожилаури стал рядом, коснулся ее руки и как давнешней подруге стал объяснять, что надо сделать чтобы устроить друзей получше.

6