Несущие смерть

— Я вижу ублюдка, который забрал моего друга и мучил его на протяжении месяца, — честно признался он, ни капли не привирая.

— До вчерашнего дня я так же считал, — видел в Кабано такую же жертву Саша. — Я мечтал выбраться оттуда, поквитаться с ним и, даже выстрелил, — на мгновение юноша взглянул на свою трясущуюся ладонь, в которой сутки назад держал оружие и вздрогнул от момента воспоминания того самого выстрела, едва не погубившего человека. — Но как это часто со мной бывает, всё разительно изменилось в какие-то доли секунды.

— Что именно? — поинтересовался Дима, стоя рядом и ощущая всю тяжесть воспоминаний друга.

— Когда Кабано упал, истекая кровью в мороз и вьюгу, вокруг не было ни единой души, чтобы помочь. Только лес и темнота, и я вспомнил день твоей аварии. Тот ужас, что происходил рядом со мной. Мне до сих пор не забыть того мужчину, что я оставил в джипе, даже не предприняв попыток помочь, считая его виновным в причинении вреда. Он заживо сгорал, а я сделал выбор, павший на тебя, Женю и ту девушку. Да, я знал, что не смогу спасти его, более того, мне не было известно, правильно ли я всё делал с вами, но…

— Ты не должен всю жизнь винить себя, — положил руку на плечо Дима. — Это не твоя вина и ты хорошо об этом знаешь.

— Да, — согласился Саша. — Это вина Михаила Аргадияна, но легче не становится. Одно время я думал, что обо всём забыл. Возникли иные трудности, но, как оказалось, память осталась и боль того поступка по — прежнему не отпускает. Я спас Кабано, потому что не мог допустить новой смерти на своих руках и знаю, что всё сделал верно, потому что он не виновен.

— То есть как?

— Он жертва «Фаната».

Услышав об этом, Дима переменился в лице, пытаясь соотнести услышанное с тем, что уже давно знал, но ничего не вышло.

— Это не может быть «Фанат», потому что примерно в одно и то же время с твоим исчезновением, она назначила мне встречу в отеле Хохфильцена и после непродолжительной беседы, полиция арестовала её. Эта ненормальная ожидает приговора в России.

— Правда? — не поверил Саша. — Но тогда, кому это нужно?

— Не знаю, но есть предположения, что «Фанат» — не один человек. Спланировать всё на свадьбе не под силу больной девушке. Она работала не одна, но за этот месяц никаких новых писем не приходило. Поэтому, сказать наверняка нельзя.

— Можно! — спокойно сказал юноша, вновь поглядев на Кабано. — Цезарь видел того, кто заставил его похитить меня. Его семья у того человека, поэтому он будет следить за ним и, если мы сейчас что-нибудь не предпримем, они погибнут.

— Почему бы тебе не рассказать всё полиции? — предложил Дима, посчитав это лучшим решением.

— Расскажу, но сначала, нужно, чтобы узнал обо всём ты. Просто потому что хочу объяснить подробнее мотив своего поступка. Если поймёшь ты, поймут и другие. Но главное, мне просто нужно выговориться. Не против?

Диме ничего не осталось, кроме как согласиться. Присев на всё ту же спинку кресла, он усердно принялся слушать. Порой, эмоции Саши передавались ему, иначе нельзя было полностью осознать произошедшее с ним и каждый раз, это чувство усиливалось. Спортсмен будто погружался в дни, где юноша молил о спасении, умирая от страха неопределённости, пустоты, отчаяния и одиночества. Многим могло показаться, что одиночество — не самое страшное, что могло произойти с человеком, оказавшимся в плену, но это лишь так казалось на первый взгляд. Психологическая атака угрожала здоровью сильнее, нежели многие виды физического насилия и тот, кто был в ответе, разбирался в давлении и пытках, знал, как доставить максимальный вред и сделал всё от себя зависевшее, чтобы метод сработал и не ошибся. Саша подавлен, разбит и переполнен страхами. Они ещё не скоро оставят в покое.