Несущий свет

Внутрь Анхель попал менее аккуратно, нежели в первое здание — попросту вынес окно несколькими кирпичами. Таким образом, он оказался в библиотеке. Как и говорил кардинал Паскуаль, порядка здесь пока ещё не было — возведены грубые полки, на которых были разложены замотанные тканью стопки манускриптов, свитки были сложены, как дрова — хаос, почти первозданный.

Нужно найти ту самую секретную секцию, где хранится то, что ему нужно. Оставалось надеяться, что там уже всё разложено по полкам и подписано.

6 дней спустя

Анхель вскрывал очередной пакет с письменами — разрезал опутывающую его бечеву, разматывал ткань, перебирал бумаги, порой они были сшиты, порой нет, иногда и вовсе попадались обрывки. Просмотрев очередную пачку бумаг не по его теме, он замотал его обратно в ткань и положил на кучу подобных ему. Радовало уже то, что просмотрел он больше, чем осталось.

Чего только он не увидел здесь. Бумаги, правда, чаще были на латыни, но порой попадались те, что были переведены на латынь с других языков, в таких случаях оба документа были сшиты. С латынью Анхель особо не встречался, отец Филип её понимал, а он не интересовался ей в своё время. А пригодилось бы.

Случалось, когда под тканью он находил даже древние Евангелия разных святых. На них он не останавливался, если верить последним словам отца Филипа, он должен найти что-то гораздо древнее. Анхель уповал на то, что это «гораздо древнее» не будет в самом последнем пакете.

Прошел ещё день до того, как он, открыв очередной пакет с бумагами, наткнулся на кожаный конверт, внутри которого были несшитые листья… папируса. Они были отделены друг от друга шёлковыми прокладками. Они действительно казались неимоверно древними. Анхель осторожно пролистал их, но ничего похожего на свои руны не нашёл. Далее за ними последовали более свежие документы, хотя, может и ненамного. Тут глаз зацепился за что-то знакомое — да. Это были руны, очень похожие на те, что есть на его мече. Да нет же — они и есть. Написаны в середине листа, а снизу и сверху даны, видимо, переводы, только тот, что снизу, вверх ногами. Или это верх — непонятно. Но вполне соответствует тому, что рассказывал монах про то, что руны имеют обратный смысл, если перевернуть и прочитать их.

Комментарии даны на латыни — этого Анхель и боялся. Он не понимал написанного. Пролистал другие листы, похожие на этот — ничего, что бы он мог прочитать. Но они явно полезные, а таким образом, им здесь не место. Он нашёл то, что искал, и более задерживаться не намерен. И так запасы еды на исходе. Он, конечно, не прочь поголодать, но зачем, если здесь его больше ничто не держит. Он вышел из архива секретных бумаг и вытащил из-под одного из стеллажей, служивших ему кроватью, мешок. В него он аккуратно убрал документы, сложил остатки еды, затянул его и закинул за спину. Покинул он библиотеку тем же путём, что вошёл, потом через поля стройматериалов по дощатым тропкам к стене, где так и висела верёвка.

Был вечер, солнце уже скрылось за стену, но было ещё достаточно светло, чтобы вылезать отсюда. Он сел, прижав спину к стене и начал ждать темноты, чей покров убережёт его от лишних взглядов.

Через несколько часов, когда над Ватиканом, Римом, да и всем миром наступила ночь, и когда Анхель расправился с остатками припасов, он поднялся, несколько раз дёрнул верёвку и полез вверх. Без особых усилий он добрался до верха стены. Огляделся, до дерева несколько метров — вряд ли получится перепрыгнуть на него, не наделав шума. Внизу слышно охранников, видно отсветы костров. Анхель свернул верёвку — не за что зацепить её с этой стороны, чтобы тихо слезть за тенью от деревьев. Нашлось место чуть левее деревьев, спуститься здесь можно, но, скорее всего, заметят. Скорее всего…

* * *

— Которая ночь уже пошла? Седьмая?

— Восьмая со дня смерти. — Дозорные перекрестились.

— А я всё одно не пойму, что тут сидеть. Кого сторожить?

— Тебе платят за это, вот и сиди. Скажут — не будешь сидеть. Бегать вокруг будешь.

— Да не о том речь! Смысла не пойму. Ну, кто туда полезет? Кто там что забыл?

— А я вот не задумываюсь и мне хорошо. Да и вообще, всё, что касается церковников, лучше близко к сердцу не принимать. Я так думаю.

— Ты в своей Баварии один такой?

— Не один. А ты у себя в своих кантонах один такой, вопросы задавать пустые любишь?

— Не пустые мои вопросы! — Встал швейцарец, которому явно не по нраву был баварец. — Ты, может, ещё чем попрекнёшь?

— Ну-ка тихо! — Подошёл к огню старший дозора. — Ишь, петухи, перья расставили в стороны! Топайте-ка в дозор — время пришло как раз. В разные стороны, чтоб кровь остыла. — Кондотьеры поднялись, начав готовиться к очередному обходу. — Все что ли глухие? На дозор! Я и… вы трое здесь остаёмся.