Нет билетов на Хатангу. Записки бродячего повара. Книга третья

Геологи ушли в маршрут. Перед уходом Саша (как-никак он все-таки начальник, а для Петьки — в особенности) строго-настрого велел ему согреть воды и вымыть уши и шею.

— Иначе вечером будем мыть принудительно, — добавил он, — и отнюдь не теплой водой.

То ли Петька действительно испугался этой угрозы, то ли хотел потрясти весь отряд и особенно Константина Ивановича (его он и боится, и уважает), но решил он вымыться целиком. Он нагрел два ведра воды, посреди огромной лужи, что раскинулась за нашей палаткой, поставил три раскладных стула (на один поставил ведро с горячей водой, на другой положил мыло, мочалку и другие принадлежности для «купания», на третий уселся сам) и не только как следует вымылся (я даже от души потер ему спину), но впервые без всякого принуждения вычистил зубы. Пришлось и мне повторить его подвиг. Правда, мылся я не в луже, а в озере (в остальном технология была та же — ведра с горячей водой и раскладные стулья, стоящие в холодной воде). Заодно устроил я и постирушку: выстирал вкладыши и полотенца.

В обед Петька признался мне, что уже давно тоскует о «тушеночке» (и это при нашем изобилии нежнейшего и вкуснейшего мяса — вот извращенец!). Пришлось вскрыть ему одну банку и разогреть на сковороде. К моему изумлению (я-то думал, что он ковырнет это варево и отставит прочь), он действительно сожрал банку этой мерзости целиком. Ничего не понимаю!

Для испытания наших дрожжей поставил я кислое тесто, укутав его в свою шубу. Дрожжи оказались такими «ходкими», что тесто наше даже убежало. К возвращению ребят стал я жарить оладьи на постном масле, и тут ждало меня большое огорчение: наша глубокая чугунная сковорода (ах, как я был рад в Игарке, когда разыскал ее на складе!) имеет трещину, через которую масло льется прямо на горящий примус. Какая жалость! Оладьев тем не менее я напек, хотя помучился при этом изрядно.

Вечером, едва разглядев на склоне холма фигурки возвращающихся геологов, Петька бросился им навстречу, чтобы похвастаться своим подвигом. И подвиг был оценен по достоинству: Петька был награжден персональной банкой сгущенки.

Весь вечер Константин Иванович собирался в большой одиночный маршрут (то есть отправится он туда один) на озеро Неприветливое — напрямик до него километров пятнадцать, не меньше. После этого мы будем сворачивать лагерь и двинемся вниз по Нижней Таймыре. Да и то сказать: пора. Петька давно уже тоскует — надоело ему сидеть на одном месте, да и мне маленько наскучило, если честно признаться. Но это будут решать геологи (работа — прежде всего!). А кроме того, наш мотор «Ветерок» (вернее «Матерок») пока толком не работает. А двигаться вниз на веслах — безумие.

Перед сном возле нашего лагеря появился вдруг одинокий полярный волк. Постоял, посмотрел на нас, потом сам испугался своей смелости и скрылся в одной из бесчисленных лощинок.

14 августа

Ночью налетел сильнейший (почти ураганный) северо-восточный ветер, который принес основательный холод. Полночи мы с Константином Иванычем, голые, бегали по тундре, спасая наше имущество, расшвырянное разбушевавшейся стихией, укрепляли растяжки, заваливали их камнями, вбивали колья и т. д. и т. п. Легли под утро, а потому подъем в семь утра Константин Иванович отменил (я уже не говорю о том, что отправляться в маршрут в этакий ураган бессмысленно, да и опасно). Поэтому встали в десятом часу. После завтрака, видя, что погода к лучшему меняться не собирается, Константин Иванович, вздохнув, отправился в свой маршрут, а следом за ним отправились в маршрут и Леша с Сашей, вверх по Скалистому ручью (на одних картах он именуется Скалистым, на других — Безымянным), где они будут исследовать какое-то неведомое нам с Петькой пластовое тело.

Вечером Саша «клычковал». Связаться удалось, прохождение волн было хорошим, но ужасно мешали китайцы, которые лезли в эфир на всех частотах.

— Надо же, — возмущается Саша, — и на Таймыре от китайцев житья нету!

Тем не менее Саша передал, что у нас в отряде все нормально, и узнал, что ничего экстренного для нас нет. Ну что же, как гласит чья-то пословица: «Отсутствие новостей — не такая уж и плохая новость».

Поздно вечером Леша с Сашей на резиновой лодке отправились проверять сети. У здоровенной сети-семидесятки (в которую, кроме больного налима, пока ничего путного не попалось) пропал большой белый поплавок (это был футляр от примуса «Шмель»). Утонуть он не мог, но сам собою отвязался и куда-то исчез — загадка!

Петька, кое-как домыв посуду, кинулся встречать рыбаков: ему издалека показалось, что ребята поймали грандиозную рыбу (на самом же деле это просто бликовал на солнце борт резиновой лодки). Уже на берегу, жонглируя ножами (зачем это надо было делать?!), он один из них уронил прямо в лодку. К счастью, нож упал в лодку плашмя, а Петька получил хорошую выволочку (от Саши) и вдобавок по шее (от меня).

15 августа