Нет билетов на Хатангу

И, лихо развернувшись против течения, мы отправились в длинное и прекрасное путешествие вниз по великому Енисею от Красноярска до самой Игарки. В пути мы совершенно вольны: можем где угодно причалить, отдохнуть, порыбачить — словом, все в наших руках. Ах, как завидовала наша Зоя именно этой части нашего путешествия! Она даже было хотела прилететь в Красноярск, с тем чтобы отправиться в это путешествие до Игарки вместе с нами. Но, несмотря на всю заманчивость и простоту этого проекта, она на него так и не решилась. А вот мы с Петькой плывем. Пусть возражает против этого глагола рулевой Володя — мы именно плывем. И это — прекрасно!

Впрочем, проплыли мы недолго. Часа через полтора, уже ночью, пришвартовались у села Кононово.

— Ночью мы идти не можем, — пояснил мне рулевой Володя, — катер-то у нас как следует оборудован, а вот на барже треугольника нету. Ну и потом, Кононово — это, братцы мои, ого-го! Тут экспериментальное подсобное хозяйство Красноярской девятки и знаете какое снабжение — высший класс! Мы тут завсегда швартуемся и продукты на весь рейс берем. Так что — шабаш. Ночуем! Завтра поутру придем в магазин — ахнете.

14 июля

Первым проснулся я, и довольно рано. Наши суда все так же стояли, уткнувшись в берег носом, и никто из моих попутчиков — ни члены команды (половину ее мы еще и не видели), ни геологи, устроившиеся вместе с нами в трюме баржи среди экспедиционных грузов, что везем мы с Петькой, — признаков жизни не подавали. В трюме полным-полно комаров, они буквально облепили марлевые пологи, и вылезать из спального мешка очень не хотелось. Тем не менее вылезать пришлось, пришлось одеваться, обуваться, умываться и чистить зубы. Грохот моих сапог по железной палубе разбудил всех моих попутчиков, и они тоже потянулись к ледяной енисейской водице. А вот о команде по-прежнему ни слуху ни духу (а уже десятый час утра). Сидим на палубе баржи, голодные, злые, ждем, пока проснутся наши адские водители.

Но вот завизжали дверцы каюты катера, и на свет появился рулевой Володя в шароварах и майке, веселый, бодрый, но дрожащий мелкой дрожью то ли от холода, то ли с похмелья.

— Уж проснулись? — удивился он. — Молодцы! Ну что же, айда в магазин.

Поднявшись по довольно крутому откосу, очутились мы перед сплошной высокой стеной. Ведомые опытным Володей, завернули мы за угол и там увидели ворота, а рядом с ними — проходную с вертушкой. Как ни странно, ни в проходной, ни возле ворот не было ни души, поэтому без всяких затруднений мы проникли на огороженную территорию и со всех ног кинулись в магазинчики, расположенные поблизости. Промтоварный магазин был еще закрыт, но продовольственный был открыт, однако в нем буквально ничего не было из того, на чем можно было бы остановить взор. То есть самый обыкновенный сельский нищий продмаг. Вот тебе и Кононово! Вот тебе и пресловутая девятка! Чтобы не возвращаться совсем уж с пустыми руками, купил я банку грузинского острого соуса и пачку молотого красного перца.

И вот опять наш трудяга катер, толкая носом баржу, пошел вниз по великой реке. Где я найду слова, которыми можно было бы описать проплывающие мимо нас роскошные ландшафты?! Как рассказать об этих берегах, поросших высоким строевым лесом, о картинах, открывающихся за каждым изгибом Енисея, в которых так прихотливо и гармонично соединены все гаммы зеленого, от нежно-салатного до почти черного?! Как передать ту тоску, что охватывает путешественника, провожающего взглядом большие и маленькие деревушки (чаще всего брошенные), десятки лет стоявшие по берегам реки, дававшей им прежде все для жизни?! Нет, не годится тут мое слабое перо, и пусть читатель простит мне мои литературные несовершенства — тут надобен большой, настоящий талант!

Я стою в рубке катера рядом с рулевым Володей. Геннадий Павлович с Андреем возятся в кузове своего вездехода, а Петька с Валерой забрались в кабину вездехода, подняли стекла, перебили там всех комаров и теперь наслаждаются окружающими красотами в комфортной обстановке.