Нет бога, кроме Алана М.

Алан осознавал свою вину и ответственность за происходящее в полной мере. Он знал, что никто другой не сможет понять сути происходящих на планете перемен, и, уж тем более, всей их опасности. Он один, и никто другой, должен справиться с Хаосом и отправить его восвояси, пока всей вселенной не пришел конец. Но как?!

Вспоминая разговор с Властителем он пытался взять в толк, о каком именно порядке идет речь.

Между тем, жена Алана, Тамара, внезапно пришла в себя от золотой лихорадки. Тут она заметила, что перед пробуждением написала несколько оправдывающих действия Азимута статей и отправила их в разные газеты.

“Очаг терроризма в городе N был уничтожен хорошо вооруженной армией генерала Азимута”, – так начиналась первая статья. Дальше две колонки в том же духе…

“Опасные рептилоиды пытались захватить планету”, – это для издательства, публиковавшего всякую паранормальную чушь.

“На самом деле, погром в городе N организовали заключенные женской колонии…”

Таких статей набралось с десяток. При должном интервале они могли появиться на первых полосах газет и заставить население страны с облегчением выдохнуть: Азимут не сошел с ума и не предал их, а избавил от серьезной опасности.

Тамара вынула стопку купюр из стола и пересчитала их. Тридцать тысяч долларов. А дальше будет миллион… Тамара, не задумываясь, выполнила заказ, но сейчас… Женщина посмотрела в окно и вздрогнула. Тридцать серебренников за собственную душу… За то, что сын пребывает в шоке. За сотни погибших… И все из-за чертовой ревности к этой синюшной девке.

Тамара подумала, что ее никто никогда так не любил. Ни один мужчина не устраивал из-за нее погромы, переполохи. Алан и пальцем бы не шевельнул ради нее. А здесь… Да кто такая эта чертова Юка, в конце-концов…

Вечером Тамара отвезла Платона в гостиницу и решила, наконец, поговорить с Аланом. Она подготовилась ко встрече – не ужин при свечах, конечно, но кое-что…

***

Алан был вегетарианцем, и Тамара, которую всегда нервировала привычка мужа выбрасывать из тарелки все подозрительное (а попробуй приготовь без денег что-то не из суррогатов) заказала салат, овощное рагу с орехами, шарлотку и бутылку вина. Она была почти единственным постояльцем при деньгах, а потому отношение персонала к ней было чрезвычайно обходительным. Номер убран, украшен и даже шторы плотно задернуты – без складок, чтобы скрыть от гостей весь ужас за окнами гостиницы.

Из домашней утвари ничто не уцелело во время бомбардировки. Шкафы, ковры, посуда и прочая мебель сделались пеплом. Не стало одежды, кроме той, что была на Тамаре в роковой день… Да Бог с ней, с одеждой, ведь главное, что выжил их с Аланом единственный сын…

Алан появился раньше назначенного. Он вошел всклокоченный, небритый, с тревогой в глазах. Тамара вдохнула его запах и поняла, что до сих пор безумно любит этого замкнутого, сумасшедшего и несговорчивого мужчину… Неверного сукина сына…

Она молча указала на стол, на котором дымились овощи и стояла в ведерке со льдом бутылка вина. Сама устроилась на диване. Алан выразил удивление, но послушно присел и стал молча поедать ужин. Он не ел с самого утра, а если начать вспоминать, когда вообще принимал в пищу что-то нормальное, срок исчислялся бы месяцами. Пока рагу в кастрюльке исчезало, Алан блуждал глазами по комнате. Идеальный порядок. Все вещи расставлены горничными отеля с изяществом и вкусом. Только вот над люстрой почему-то висела крупная паутина, на которой, величественно раскачиваясь, восседал тонконогий паучок. Как это его не заметили бдительные горничные? Все остальные вещи в идеальном порядке. Блестящий паркет, сверкающая люстра. Даже круглый стол сервирован по законам математики: главное блюдо в центре, тарелки по краям…

Внезапно Алан забыл про еду, схватил салфетку и стал писать формулы.

Через минут пять он бросил салфетку, достал блокнот, сел на пол. Еще позже вынул из кармана кусок известки и стал рисовать прямо на паркете хитроумные схемы, забыв о Тамаре, ужине и цели своего визита. Сперва у него получилась пятиконечная звезда, после – линии, соединяющие лучи. Они вошли внутрь пространства комнаты, создавая зрительный коридор из разночастотных линий.

Тамара тихо заплакала, вышла из комнаты и закрылась в ванной: Алану было все равно, здесь ли его жена и мать его ребенка. Платон обнял было Алана, но тот от него отмахнулся и продолжил построение прямых и перпендикулярных. Вскоре вся комната была покрыта странными формулами, схемами и чертежами.

***