Нет прохода

— Глава фирмы в Милане. Вы знаете, у нас виноторговля в Невшателе и торговля шелком в Милане. Ну, и вот, случилось так, что шелк внезапно породил ряд более неотложных дел, чем вино, и Дефренье был вызван в Милан. Роллан, второй компаньон, заболел со времени его отъезда, и доктора не позволили ему ни с кем видаться. Вам оставлено в Невшателе письмо, которое уведомит вас об этом. Я имею эти сведения от нашего главного возчика, с которым, как вы видели, я разговаривал. Он был удивлен, увидев меня, и сказал, что должен вам это передать, если вас встретит. Что же вы предпримете? Поедете назад?

— Поеду вперед, — сказал Вендэль.

— Вперед?

— Вперед! Да. Через Альпы в Милан!

Обенрейцер прекратил свое курение, чтобы взглянуть на Вендэля, и затем снова стал медленно курить, посмотрел вверх по дороге, посмотрел вниз по дороге, посмотрел вниз на дорожные камни под своими ногами.

— Мне поручено очень серьезное дело, — сказал Вендэль. — Еще несколько таких пропавших бланков могут быть использованы для подобной же скверной цели или даже худшей; меня просили, не теряя времени, помочь фирме поймать вора; и ничто не заставит меня вернуться обратно.

— Ну? — воскликнул Обенрейцер, вынув изо рта свою сигару, чтобы улыбнуться и протянул руку своему спутнику по путешествию. — Тогда ничто не заставит и меня вернуться обратно. Эй, кучер! Кончайте! Поторапливайтесь! Мы едем дальше!

Они провели в пути всю ночь. Шел снег, а местами была оттепель, и они в большинстве случаев ехали шагом, почти все время останавливаясь, чтобы дать перевести дух забрызганным грязью и выбившимся из сил лошадям. Спустя час после восхода солнца, они остановили лошадей у дверей гостиницы в Невшателе, потратив около двадцати восьми часов, чтобы преодолеть каких-нибудь восемьдесят английских мил.

Поспешно переодевшись и подкрепившись, они отправились вместе в Торговый Дом Дефренье и К^о. Там они нашли письмо, о котором говорил им возчик вина, со вложением образчиков и сличений почерка, необходимых для изобличения подделывателя. Так как Вендэлем уже было принято решение безостановочно спешить дальше, то их задерживал только вопрос о том, через какой перевал они могли бы перейти Альпы? Относительно состояния двух перевалов — С.-Готардского и Симплонского — проводники и погонщики мулов очень расходились в мнениях. К тому же оба перевала были еще довольно далеко, чтобы можно было предупредить путешественников на основании каких бы то ни было последних известий. Но кроме того, они хорошо знали, что снежный обвал мог в один час совершенно изменить весь путь. Все же, в общем, Симплон, казалось, был более надежным путем; Вендэль решил выбрать это направление. Обенрейцер мало или совершенно не принимал участия в разговоре и едва произнес несколько слов.

Они направились в Женеву, в Лозанну, вдоль низменного берега озера в Вевэ, оттуда в извивающуюся спиралью долину, окруженную горными вершинами и, наконец, достигли долины Роны. Шум колес кареты, стучавших и день, и ночь, сделался для них как бы шумом колес больших часов, отбивавших время. Путешествие не разнообразилось переменой погоды после того, как установился продолжительный мороз. На фоне пасмурного желтого неба перед ними вырисовывались Альпийские горные цепи; путники видели на более близких и низких вершинах холмов и на их склонах довольно много снега, который оттенял, в силу контраста, мрачную прозрачность озера, поток и водопад. От снежной белизны деревни казались бесцветными и грязными. Но снега больше не падало и на дороге не было больших снежных сугробов. Довольно плотная белая туманная мгла, висевшая над долиной и оседавшая на волосах и платье путников в виде ледяных игл, вносила единственное разнообразие в окружающую картину. И дни, и ночи напролет раздавался стук колес. И все время они стучали, и одному из путешественников слышался иной напев, отличавшийся от напева Рейна: «Случай украсть у него живого упущен, и я должен убить его».