Нет рецепта для любви

Ника с трудом выпроводила Мишу, потом с не меньшим трудом увела Артёма в свою комнату и уложила прямо в одежде на диван, а сама отправилась ночевать в берлогу к Курзику, проклиная всех мужиков на свете: она хорошо представляла, что ей придется выслушать завтра от родителей. И к тому моменту, когда Артём наконец проснулся, Ника просто кипела от ярости. Так что день не задался для Артёма с самого утра: сначала он впал в панику, очнувшись в незнакомом месте – в голове у него все перемешалось, и он словно вернулся на год назад, в полное беспамятство. Но тут появилась Ника и быстро привела его в чувство, устроив выволочку. Он кое-как умылся, на ходу выпил кофе, на который расщедрилась Ника, и помчался на работу, чудовищно опаздывая. К тому же Артёму пришлось просить у Ники денег взаймы: бумажник он, похоже, вчера потерял.

Добравшись до ресторана, он получил вторую выволочку от темпераментного шеф-повара, планы которого Артём нарушил своим опозданием. Так что полдня несчастный, помятый и небритый Артём вкалывал на кухне, мучаясь от головной боли и угрызений совести. Про Олесю он даже думать боялся: мобильник оставил дома, ее рабочего телефона не помнил. В конце концов Артём чуть не отрубил себе палец разделочным ножом, и шеф прогнал его домой.

В три часа дня Артём стоял на служебном входе музея с букетом желтых роз, на которые пришлось еще подзанять денег. Он порылся в музейном телефонном справочнике и, переходя от одного номера к другому, наконец попал на Олесю:

– Привет, это я, – жалобно произнес он, чувствуя предательскую дрожь в коленках.

– Ты где?

– Я тут… на служебном входе…

– Стой там! Я сейчас.

– Олесь, можно, я во дворе подожду?

Стоять с букетом на виду у охранника и проходящих сотрудников Артёму совсем не улыбалось. Олеся появилась через пару минут – увидев ее, Артём испытал такое неимоверное чувство облегчения, словно с плеч свалилась каменная глыба. Они обнялись и одновременно произнесли:

– Прости меня!

А потом невольно рассмеялись и поцеловались.

– Вот, это тебе! – Артём сунул Олесе букет, а она схватила его за руку:

– Что это? Ты поранился?

– Да ничего особенного, слегка палец порезал.

– Горе ты мое! Ну что, пошли домой? Я отпросилась.

– Ура!

Все разговоры они думали отложить до дома, но в переполненном вагоне метро Артём не выдержал и зашептал Олесе в ухо – они стояли в торце, и он своей спиной закрывал ее от любопытных взглядов:

– Олесь, я все понимаю – я достал тебя своими звонками и вообще, но я не собирался тебя контролировать, честно. Просто я беспокоюсь. И ужасно скучаю, и мне все время хочется тебя видеть, слышать твой голос. И я все время боюсь, что ты… Ну, опять сбежишь. Но я постараюсь. Я так сильно тебя люблю.

Олеся всхлипнула и обняла его:

– Я просто не привыкла. Я столько боролась с матерью за свою свободу и самостоятельность – мне теперь чуть что, сразу мерещится тотальный контроль. И я вообще не умею ни с кем жить. Всегда была одна. Ты потерпи, ладно? Я научусь. Но только ты постарайся не беспокоиться зря. А то это ужасно напрягает.

– Я знаю. Я сам страдал, когда мама… А теперь сам – не хуже мамы.

– Знаешь, я ужасно нервничаю перед свадьбой. И мне нужно тебе кое-что рассказать, а я боюсь. Это так трудно.

Они заглядывали друг другу в глаза, целовались и бормотали, совершенно забыв об окружающей действительности, а когда опомнились, оказалось, что они стоят уже перед дверью подъезда. И только после того, как они отпраздновали примирение на лоскутной лежанке и опустошили холодильник, Артём вдруг вспомнил и удивился:

– А почему ты не спрашиваешь, где я был всю ночь?

– И где ты был? – спросила Олеся с невинным, но слегка смущенным видом.

– У Ники.

Олеся встала и отвернулась к плите, где закипал чайник:

– Я должна ревновать?

– Нет. Там не к чему ревновать. Понимаешь, я напился, ну и… Занесло меня.

– И что, каждый раз, как мы поссоримся, ты будешь напиваться и бегать за утешением к Нике?

– Да какое там утешение! Всыпала мне по первое число.

– Бедненький, – довольно ехидно произнесла Олеся, но не выдержала и рассмеялась: – Я все знаю.

– Откуда?

– Понимаешь, когда ты уехал… Ну, в Америку. Мне было очень плохо. Сначала просто плохо, а потом я испугалась, что ты насовсем уехал. Я так распереживалась, ужас! И я пошла к твоей Нике…

– Что ты сделала?

– Я подумала: раз вы остались друзьями, может, она знает, когда ты вернешься. Мы с ней встретились и подружились. Она замечательная. Так что сам понимаешь – она мне тут же позвонила, как ты заявился. А я попросила оставить тебя ночевать, потому что совершенно не переношу пьяных. У меня отец алкоголик, и я… Артём?

Артём был потрясен: такого он никак не ожидал. Олеся села к нему на колени и стала целовать, умоляюще заглядывая в глаза:

– Тёмочка, не сердись, пожалуйста! Я понимаю, я вторглась в твое личное пространство, да? Но я тогда просто пропадала, а Ника меня спасла. Она такая хорошая! Вы же с ней теперь просто друзья, ты сам сказал.

– Ну да, друзья…

– Значит, мы можем дружить все вместе. Или что? Ты надеялся…