Нетаджикские девочки. Нечеченские мальчики

– Это было в мае 1993-го. К нам в квартиру вломился сосед Сахрутдин с автоматом. Прошелся бесцеремонно по комнатам и говорит: «Это оставляйте, это оставляйте и вот это оставляйте. Остальное забирайте. Даю вам трое суток на сборы». Спорить было бессмысленно. Мы были далеко не первыми, кого вот так выгоняли, а скорее одними из последних. Проблемы начались еще в 1990 году, тогда в почтовых ящиках появились первые «письма счастья» – анонимные угрозы с требованием убираться по-хорошему. В 1991-м стали среди бела дня исчезать русские девчонки. Потом на улицах стали избивать русских парней, затем их стали убивать. В 1992-м начали выгонять из квартир тех, кто побогаче. Потом добрались до середняков. В 1993-м жить было уже невыносимо. Моего сына Дмитрия группа чеченцев среди бела дня избила так, что, когда он пришел домой, это был комок крови и грязи. Они перебили ему слуховой нерв, с тех пор он не слышит. Единственное, что нас еще держало, – мы надеялись продать квартиру. Но даже за бесценок покупать ее никто не хотел. На стенах домов тогда самой популярной была надпись: «Не покупайте квартиры у Маши, они все равно будут наши». Еще полгода – и самым популярным чеченским лозунгом станет: «Русские, не уезжайте: нам нужны рабы». Слава богу, к тому времени мы успели свалить.

Нина Васильевна Баранова – коренная жительница Чечни, ее предки из терских казаков. В Грозном работала технологом на швейной фабрике, ее муж Геннадий – водителем в Нефтегазодобывающем управлении (НГДУ). Жили по адресу Старопро-мысловский район, городок Нефтемайск, дом 17, квартира 9– Это была огромная четырехкомнатная двухуровневая квартира. Сейчас Нина Васильевна с мужем, сыном, снохой и внуком живут на птичьих правах в общежитской комнате площадью 11,5 кв. м . Сосед за шкафом торгует наркотиками. Государство считает, что оно свой долг перед Барановыми выполнило. Почему – об этом позже.

«Самые добрые из чеченцев говорили: „Убирайтесь по-хорошему“

– Через три дня после прихода Сахрутдина мы уже загружали контейнер, – продолжает Нина. – И не могли понять: чего это Сахрутдин так внимательно наблюдает за этим процессом. Слышу, соседка-чеченка Хава мне кричит: «Нина, зайди на секунду, мне помощь нужна». Если бы я к ней не пошла, меня бы уже 12 лет как не было на свете. «Вон видишь хлебовозка стоит? – сказала мне Хава. – Вам осталось жить несколько часов. Как только вы покинете город, они вас убьют, а вещи заберут». Я тут же к сестре, у нее знакомый чеченец был в селе Первомайском, Сайд, который тогда уже стал дудаевцем, но еще не совсем совесть потерял. Он со своими ребятами проводил нас эскортом до границы с Осе­тией. Хлебовозка тоже не отставала. Когда Сахрутдин и его команда поняли, что им ничего не светит, то дали очередь по кузову. Мы еще потом несколько лет на простреленных кроватях спали.

– А почему Сайд не сказал Сахрутдину, чтобы оставил вас в покое и дал вам спокойно жить в Грозном?

– Да вы что?! Об этом тогда и речи не могло быть. Самые хорошие из тех чеченцев, которые разгуливали с оружием в руках, говорили: «Убирайтесь по-хорошему». Плохие ничего не говорили, они просто убивали, насиловали или угоняли в рабство. А с оружием разгуливала треть мужчин республики. Еще треть молча их поддерживала. Остальные сочувствовали нам, это были в основном городские чеченцы, но что они могли поделать, если даже старейшины сидели на лавочках и улыбались: «Пусть русских побольше уезжает».

Барановы считают, что им страшно повезло. И вспоминают тех, кому повезло не очень:

– Помнишь, Ген, заместителя начальника телефонной станции, Аня ее звали? Когда я приехала в Грозный за Димкиным аттестатом и увидела ее, то впала в истерику. Она была в одном халате, а руки – голое мясо. К ней ночью чеченцы вломились в квартиру, ее загнали в угол, ребенку кляп в рот засунули и стали все из дома выносить. У нее сдали нервы, она стала на них кидаться, так они ей все руки искромсали. А она, когда меня увидела, даже плакать от удивления перестала. Оказывается, Сахрутдин всем сказал, что убил нас и в землю закопал. Соврал, чтобы авторитет свой не потерять. А в квартире нашей уже продавали наркотики.

– Да, если бы не Хава, нам бы хана, – покачал головой Гена. – Помнишь учительницу, которая напротив нас жила? Она вот так и пропала без вести. А вещи ее потом какой-то чеченец с машины продавал. Потом эти, Тижапкины, Крачевские, а наверху, как их? Поповы. А главный инженер НГДУ, мои родители с его семьей дружили, помнишь? Его жена теперь в рабстве. Потом эта, завуч в десятой школе, Климова – их вообще прямо в доме всех убили, отца, мать и двух дочерей. Кровищи было море. А девочку с последнего этажа как изнасиловали! Ей 12 лет было. Три дня искали, потом нашли, но она уже сумасшедшая была.

Я попросил больше не продолжать. Уже и так было ясно, что Барановым повезло.