Нетороплив наш тлен

Из пня, который Ной использовал для рубки дров, торчал старый топор. Упершись ногой в край пня, Ной схватился за топорище и высвободил лезвие. Закинув топор на плечо, он вернулся на поляну и увидел, что зомби почти добрался до хижины.

В очередной раз тяжело вздохнув, Ной поднял топор, приблизился к зомби и приготовился к удару. Тварь повернулась к нему и обнажила почерневшие зубы. Из пасти с низким хрипом вырвалось прогорклое дыхание. Одна из особенностей зомби, которая загоняла Ноя в тупик, заключалась в том, что сердца у них не бились, но легкие продолжали тянуть воздух. Он не раз задавался вопросом: не разгадал ли какой-нибудь ученый, прячущийся в надежно защищенной лаборатории, хотя бы одну из многочисленных загадок этого вируса? Такое вполне могло произойти. Вот только не имело никакого значения. Мир рухнул, и никто не воспользуется новыми знаниями.

Зомби был менее чем в полудюжине футов от Ноя.

Тот крепко сжал рукоятку топора и замахнулся что было силы. Лезвие рассекло гнилой череп твари, мгновенно ее убив.

Первый увиденный им зомби как минимум за год.

И первый, которого он убил за последнюю пару лет.

2.

Ной вернул топор на место, вогнав лезвие глубоко в пень. Теперь следовало избавиться от тела, но, в отличие от ситуации в первые дни чумы, можно было не спешить. Раньше появление одного зомби часто означало, что неподалеку бродят другие, и предосторожность не была лишней. В эти же дни в мире осталось настолько мало людей, что вероятность встретить кого-либо, как живого, так и мертвого, была ничтожно мала.

Поэтому вместо того, чтобы заняться мертвецом, Ной вернулся в хижину и посидел какое-то время за маленьким столиком в кухне. Он сделал несколько больших глотков из фляги и съел еще один кусок вяленого мяса, глядя в проем открытой двери и думая об ушедших временах.

В первый год после вспышки Ною часто приходилось избавляться от мертвых тварей. Немало других людей, таких же дальновидных, как его отец, перебрались в отдаленные имения в Туманных горах. Однако многие из них прибыли в свои горные убежища уже зараженными. В конце концов все они пали жертвами вируса, многие воскресли и отправились на поиски пищи. Разумеется, какая-то их часть забредала на отцовский участок. Некоторых Ной знал, когда они еще были живы, в основном знакомых отца, его товарищей по бизнесу, владевших участками по соседству.

Отец расправлялся с ними почти без видимых эмоций, будто это была всего лишь еще одна работа, неприятная, но необходимая. Оглядываясь назад, Ной всегда задавался вопросом, не притворялся ли его отец. Неужели он и впрямь ничего не чувствовал, когда расчленял тела своих бывших товарищей? Ведь он не раз преломлял с ними хлеб и выпивал, прежде чем мир канул в пропасть. Отец должен был что-нибудь чувствовать. Он был не роботом, а добрым и заботливым семьянином.

Но также он был не из тех, кто сторонится жизненных трудностей. Ной подозревал, что отец скрывал свое истинное отношение ко многим вещам, и делал он это, чтобы закалить своих детей, особенно Ноя, который, будучи молодым человеком, должен был приготовиться к жизни охотника-собирателя, как его предки когда-то.

По крайней мере, в этом отношении отец преуспел. Он умер несколько лет назад, по-видимому, и за это время Ной не раз применял то, чему отец его обучил. Он обслуживал все свои потребности без чьей-либо помощи. Стал опытным охотником и рыбаком. Приток реки оказался хорошим источником пищи, равно как и окружающие леса. К счастью, рыбы и дикие животные оказались невосприимчивы к вирусу, который стер большую часть населения с лица планеты.

Ной снова вышел наружу, схватил мертвеца за запястья и оттащил в лес. Мертвец оказался легким: сказывалось время и гниение. Ной с легкостью забрался с ним в глубь леса ярдов на пятьдесят. Решив, что этого достаточно, он бросил труп и пошел назад к хижине, но, не пройдя и пары футов, остановился как вкопанный.

Ной развернулся и вновь приблизился к телу. Встал над ним и, нахмурившись, уставился на высохшее, с впалыми щеками, лицо. Кожа сгнила настолько, что трудно было даже предположить, каким покойник был при жизни: уродливым или красивым, смуглым или белым? Теперь никто в целом свете не смог бы сказать, что это был за человек. Может быть, у него, приятного и добродушного мужчины, было много друзей и родных; или он жил затворником задолго до падения цивилизации. Теперь он стал пустым сосудом. Бездушной вещью. Не более того.

Хотя это было не совсем правдой. Сморщенная мертвая кожа, словно маска, скрывала реальную историю человека: он когда-то жил, смеялся и любил, как и многие другие люди. Лезвие топора, рассекшее череп, будто бы вновь обратило зомби в человека. Ной смотрел на мужчину, а не на монстра. Он вспомнил мать накануне и после воскрешения. Она не была чудовищем: как и этот несчастный, просто оказалась невинной жертвой проклятого вируса, лишившего ее жизни и человеческого облика.

Взгляд Ноя затуманили слезы.