Неучтенный фактор

Что значит – скажи? Он и сам все прекрасно слышал… Какого фига она говорит о нем в третьем лице, точно о неодушевленной вещи?

Амсадди повелительно качнула головой. Юдгар тяжело вздохнул, поднялся и подошел к старухе. С неожиданным проворством старая перечница выбросила вперед морщинистую руку, и крепкие, почти сплошь синие от татуировок пальцы вцепились в его бок. Юдгар ойкнул, но все же сдержался. Старуха подтянула его к себе и только теперь Юдгар разглядел, что вместо глаз у нее лишь бельма – что-то из белесоватых наростов с прожилками синих сосудиков. Его невольно передернуло от отвращения.

– Это он, – снова подтвердила старуха. – Амсадди, уводи его. Они с минуту на минуту явятся сюда за ним. Мы их задержим.

Амсадди почтительно кивнула.

– Да вы хоть объясните, что все это значит? – Юдгар повысил голос, переводя требовательный взгляд с одной бикаэлки на другую. Пока ему ясно было только одно – вокруг него велась какая-то возня, значения которой ему было не ясно. – Никуда я не пойду, пока вы мне не объясните, – он демонстративно плюхнулся в одно из свободных кресел.

Но Амсадди ловко, одной рукой, подхватила его за шиворот и, вздернув в воздух, поставила на ноги. Черт побери, у нее это, конечно, классно получается, но приятного мало.

– Времени нет! – отрезала она, доставая откуда-то из кармана крохотный инъектор.

Юдгар не успел дернуться, как она впрыснула ему сквозь кожу в сонную артерию дозу какой-то дряни. Он схватился за шею.

– Да ты что? Совсем с ума сошла? Что это такое?

А Амсадди уже вколола эту же дрянь и себе.

– Феромоны, – коротко пояснила Амсадди.

Понятно. Значит, его собираются спасать по полной программе, раз приходится отбивать запах собственного тела. Ощущение нереальности захлестнуло сознание. Не верилось, что за ним вообще кто-то может охотиться. В конце концов, не такая уж он важная персона… Юдгар вдруг почувствовал, как скользкие щупальца чужого сознания медленно, но верно начинают проникать в его мысли. Он внутренне сжался, инстинктивно стараясь выстроить ментальную защиту, и тут же получил увесистую затрещину от Амсадди.

– Не сопротивляйся, щенок. Если мать-настоятельница не наложит блок на твое сознание, то убийца найдет тебя.

Юдгар обиженно потер затылок. Эта «девочка» совершенно не способна контролировать собственные силы… Поток чужих мыслей хлынул в сознание. И теперь уже это были не щупальца, а лавина, справиться с которой он просто не мог. В какую-то секунду чуждый ему ментал заполнил черепную коробку, и ему показалось, что голова просто взорвется, но уже через секунду это ощущение схлынуло. Он ждал, что его подчинят чужой воле, или в его голове появятся новые знания – ничего. Только вот ощущал он теперь себя как-то особенно, точно его самого заключили в некую броню, которую неспособно пробить ни одно оружие…

Мать-настоятельница, поддерживаемая с двух сторон, сгорбившись, сидела на диване, едва не падая. Ее белесоватые глаза таращились в пространство, ничего не выражая, а на лице была написана мука. Она тяжело дышала, и с нижней губы на подбородок текла слюна.

Юдгар поморщился. Нет, не хотел бы он дожить до такого состояния, когда тебя, точно младенца, вынуждены носить на руках, подтирать тебе слюни и кормить с ложечки. Физическая беспомощность так же отвратительна, как беспомощность умственная.

– Иди… сынок… ты должен разбудить… его… – мать-настоятельница говорила медленно, и каждое слово давалось ей с огромным трудом, – все… кто сегодня… погибнут… ради тебя… они не должны погибнуть… зря… это твой долг… помни это…

– Но я… – начал было Юдгар, по привычке ввязываясь в словесную перепалку, но Амсадди не дала ему закончить. Она просто схватила его за шиворот и потащила к выходу. Подобная бесцеремонность уже начала его бесить, но драться из-за этого каждый раз тоже было глупо, и Юдгар решил потерпеть… и посмотреть, что будет дальше.

Потом они бежали по коридорам, и Амсадди выбирала не самые удобные пути. Она гнала с бешенной скоростью и тащила за собой Юдгара на буксире. Через две минуты такой гонки он начал задыхаться, еще через две у него стало нестерпимо колоть в правом подреберье.

– Эй, а… нельзя… ли… немного сбавить? – выдохнул он на очередном повороте.

Амсадди остановилась так неожиданно, что он проскочил мимо. Она вздернула его за лацканы куртки, подтягивая к лицу.

– Щенок, ради тебя уже четверо лишились жизни. И матери-настоятельнице его тоже не удержать… она решилась пожертвовать своей жизнью и жизнью двух своих внучек, чтобы ты жил… тебе никогда не расплатиться за эти смерти, если ты не выполнишь своего предназначения… Беги изо всех сил, и не смей открывать рот.

И без дальнейших объяснений она рванула дальше, волоча его за собой.

Четверо? Она ничего не перепутала? Или он чего-то не знает? Погоди… так ее светловолосая ученица погибла? Эта мысль словно ожгла его. Погибла. А он еще ерепенится. Но он же не знал…

Больше Юдгар не сопротивлялся. Пусть он всего еще не знал, но словам Амсадди он поверил. Вернее, поверил той убежденности, силе и настойчивости, которая в них была.