Неудача в Берлине (ЛП)

  — Да, сработало, — кивнул Басаев. «Это был эффективный трюк. Но в своем стремлении защитить свои действия вы не видите главного. Я не выполнял никакого трюка. Мне не нужен был трюк. Мне нужно было только наблюдать за вами, чтобы узнать вас. И я сделал это еще до того, как ты вошел в бар. Я видел, как вы за столом для блэкджека вели наблюдение за этим венгром и старались не выигрывать слишком много раздач. Тогда я знал о тебе все. Скажи мне, ты видел меня на полу казино? Ты видел, как я смотрю на тебя? Взглянул бы ты на меня дважды, если бы я не сидел один в углу, как сделал бы ты сам?

  Виктор молчал.

  — Я полагаю, вы поняли мою точку зрения. Басаев ждал ответа, которого не получил. — У тебя еще есть шанс уйти. Не будь глупцом. Не позволяй своему эго убедить тебя, что ты тот, кем ты не являешься».

  «Я не тот, кто пытается убедить другого отступить».

  — Я объясняю тебе, что ты не в себе.

  — Возможно, — сказал Виктор, — но сегодня мне повезло. Который сейчас час?'

  «Мне не нужно смотреть на часы, чтобы узнать время. Я не верю, что ты тоже.

  «Вы не обязаны этого делать. Тебе не нужно забирать Анику обратно. Вы можете уйти. Я могу возместить вам ваши расходы. Вы даже можете получить прибыль.

  — Когда я впервые увидел тебя, я понял, что ты хорошо держишься. Вы были наблюдательны и осторожны, но не настолько, чтобы заметить меня или скрыться от моего внимания. В этом нет ничего постыдного. Ведь ты еще молод. Ни этот грубый венгерский гангстер, ни местная банда, ни охрана казино понятия не имели о ваших мотивах. Если бы ты не решил вмешаться в мою работу, ты мог бы продолжить свое наблюдение и узнать, что тебе нужно знать, чтобы быть готовым к тому, когда появится твоя цель. Если бы ты был хорошим, ты бы это сделал. Если бы ты был хорошим, ты бы не позволил себе оказаться в таком положении. А умолять о твоей жизни, — Басаев с отвращением покачал головой, — это жалко. Вы опозорили себя. Имей честь. Имейте хоть немного самоуважения. Встретить свой конец с небольшим достоинством. Если бы вы добровольно отступили в сторону, я бы научил вас быстрее замечать врага, понимать свои пределы и знать, когда вы не в своей тарелке. А теперь вы узнали, что грань, разделяющая самоуверенность и высокомерие, самая опасная из всех. И теперь нет пути назад.

  Виктор сказал: «Который час?»

  Раздражение отразилось на лице Басаева. «Какая разница, который сейчас час? Думаешь, заставив меня говорить здесь, ты предотвратишь неизбежное?

  — Я спрашиваю, потому что вы опоздали на последний самолет в Чечню.

  Глаза Басаева сузились. — Тогда ты знаешь, кто я.

  «У меня были основные моменты Интерпола».

  — Тогда вы еще более глупы, чем я себе представлял, раз решили встать у меня на пути.

  — Интерполу известно, что вы в Берлине.

  Басаев коротко рассмеялся. — Хорошая попытка. А даже если бы и знали, Интерпол знает меня только понаслышке. Никакие улики не связывают меня с каким-либо преступлением. И они не знают, как я выгляжу. Я знаю это, потому что мои источники столь же находчивы, как и ваши.

  'Сомневаюсь. Скажи мне, когда ты застрелил меня в баре казино из этого пистолета, ты каким-то образом пробрался через охрану, ты думаешь, Интерпол не установит связь?

  «Я несколько более изобретателен, чем это. Кто сказал, как или когда я тебя отправлю? Я считаю, что это моя прерогатива. Я уважаю вашу настойчивость, но не ваше отчаяние. Я вижу, что ты делаешь. Это написано у тебя на лице, хотя ты делаешь все, чтобы этого не было. Ты хочешь, чтобы я продолжал говорить. Чем дольше мы разговариваем, тем более знакомой становится ситуация, тем спокойнее, комфортнее. Чего бы ты ни надеялся достичь, всегда было суждено потерпеть неудачу против кого-то вроде меня. Граница между самоуверенностью и высокомерием. Вы должны были обратить внимание на этот урок. Это никогда не сработает».

  — Он никогда не должен был работать, — сказал Виктор. 'Который сейчас час?'

  На лице Басаева появилось больше раздражения, но затем заинтересованности, перешедшей в тревогу. Его губы сжались, чтобы заговорить, спросить, почему ему все время задают один и тот же вопрос.

  Первым заговорил Виктор. «Интерпол может не знать, как вы выглядите, но им сообщили, что чеченский киллер, известный как Басаев, провел вечер, просиживая в баре казино «Золотой талисман». И они знают, что ты вооружен. Они знают, потому что я сказал им. Виктор поднял телефон, который положил на стол. «Хотите проверить мой журнал вызовов?»

  Пауза, затем: «Вы блефуете».

  — Мы разговариваем уже три с половиной минуты. На полторы минуты дольше, чем вы обещали дать мне. Прошло четыре минуты и одиннадцать секунд с тех пор, как я отправил это сообщение. Скажем, тридцать секунд, чтобы переварить информацию. Одна минута, чтобы передать это федеральной полиции. Одна минута группе тактического реагирования в режиме ожидания, чтобы сесть в свои машины. Осталась одна минута сорок одна секунда.

  Басаев улыбнулся. «У БКА недостаточно времени, чтобы добраться сюда, где бы ни находилась их штаб-квартира».

  — Это меньше чем в двух милях отсюда.