Неудержимость IV

Выглянув из проёма, оценивая зал сбоку, никого не увидел и тихо подкрался к двери на против. Приоткрыв её, обнаружил за ней богато обставленную комнату прислуги, в которой дремал пожилой мужчина во фраке, сидя на диванчике.

Лютри Мэлхат, Главный Камердинер Замка “Нозштрём”, уровень 102.

Я зловеще улыбнулся и зашел внутрь, закрыв за собой дверь. Накинув капюшон и включив тьму в нём, я подошел к старику и прижал ладонь к его рту, отчего тот тут же открыл глаза. Мгновение непонимания в его глазах, сменилось ужасом, отчего он чуть не отдал душу, уж не знаю в этом мире кому. Но я зацокал языком, поводив кинжалом перед его глазами, и злобно заговорил: “Нет, нет, нет. Мой уважаемый Лютри. Ты ещё мне очень нужен. Но не так сильно, если начнёшь кричать. Понятно?”.

Взгляд седовласого и стройного старика снова наполнился непониманием и я пояснил: “Начнёшь кричать, звать на помощь, поднимать тревогу, и я тебя убью. А ответишь на мои вопросы, останешься жить. Всё просто. Взаимовыгодное сотрудничество.”.

Старик кивнул и я разжал пальцы, что сжимали его щёки, освобождая ему рот. Он, поправив воротник, переведя дух и, став безэмоциональным и выпрямив осанку, безучастно спросил: “Чего желает, Господин?”.

Я поаплодировал ему, ударяя плашмя лезвие кинжала об ладонь другой руки, и всё в том же гнусном тоне произнес: “Подвал. Путь к сокровищнице.”. Лютри побледнел, нервно сглотнув, и, дрожащими руками ослабляя свой накрахмаленный воротник, хрипло произнес: “Г-гос-сп-под-дин-н… Э-эт-т-то…”.

Лютый страх в его глазах был неестественным, не может человек так боятся, что его ограбят. Тут явно что-то другое. Я схватил его за шкирку, приставляя кинжал к горлу, и приподнял: “Мне теперь стало ещё интересней. Поэтому ты пойдешь со мной. Покажешь дорогу. Но что бы у тебя не возникло тупых мыслей в голове, я сразу покажу тебе свою серьезность.”.

Я встряхнул камердинера и бросил его обратно на диванчик. И пока он стонал и пытался сообразить, что происходит, схватил его за ладонь, выкрутив руку, и, под безумный и радостный смех Эстиас, отрезал ему мизинец. А когда он осознал, что я сделал, а боль начала поступать в его мозг, я снова схватил его, затыкая ему рот, что только приоткрылся для вопля. Встряхнув его и поставив на ватные ноги, я схватил ближайшую маленькую скатерть со стола, опрокидывая вазу с цветами, и перевязал его обрубок. И влепив пощёчину, приводя его в чувства, я снова приставил кинжал к его шее, заговорив: “Так вот, уважаемый. Поняв, что я не шучу, ты сейчас поведёшь меня к сокровищнице. Да?”.

Лютри, кусая губы и борясь со слезами в глазах, интенсивно закивал, и рванул к двери. Но я поймал его за шкирку, отчего тот повис в моей руке. “Не так быстро. Никаких подозрительных действий. Идём спокойно. Знай, что любой, кто встретиться нам на пути, будет трупом. А теперь пошли. И спокойно.”.

Выйдя в коридор, он будничным шагом, но пряча перевязанную руку под камзолом, пошёл через зал в противоположную сторону от коридорчика. Но я, продолжая придерживать его за фрак у затылка, резко отдернул его, заставляя остановиться, и указав пальцем на ту сторону, спросил у него: “Нам туда?”.

Старик, подтверждая, кивнул, и тогда я спросил, отвернувшись в сторону от него: “Перенесёшь?”. Умница Эль, сразу вс поняла, и, почувствовав, как она меня обнимает, мы оказались на другом конце зала в зеркальном коридоре, но в котором были две двери, а проём к лестнице отсутствовал. Лучше было не рисковать, проходя по центру на глазах у всех, я не знаю сколько там охранников, и кто бы ещё мог нас увидеть. Кивнув воздуху и прошептав: “Спасибо.”, – я встряхнул дедка. Тот непонимающе заозирался по сторонам, но я снова встряхнул его, грозно прошипев: “Веди уже.”. Сориентировавшись, где мы находимся, Лютри направился к двери, что тут была вместо лестницы, как в противоположном коридорчике. Отворив ключом массивную дубовую дверь, Лютри повел меня по узкому и низкому коридору, что оканчивался круглой комнатой с колодцем по центру. В темный зев проёма спускалась толстая верёвка, пропущенная через кольцо в потолке и привязанная к лебёдке у стены. Я, держа за шкирку камердинера, подошел к краю шахты и взглянул вниз. Глубина была метров пятнадцать, а дно подсвечивалось мерцающим светом масляных ламп. Опять шахты.