Неудобный наследник

Колдун слишком сильно отвлекся на Кирку с киркой и нож в брюхе. Вокруг него стали падать стрелы, одна пробила бедро и осталась торчать там, оперением с одной стороны, а наконечником с другой. Налитые красным татуировки совершенно точно задергались, как живые. Но в этот раз это был не завораживающий танец, а дерганье от боли. Колдун раззявил пасть, что-то заорал, а потом воткнул рог на своем посохе себе в грудь. И тут же начал усыхать, сморщиваться. Новые и новые стрелы и арбалетные болты пробивали его тело все в новых местах, но крови не было видно — она вся стягивалась к торчащему в груди рогу. Глаза колдуна лопнули и втянулись внутрь черепа, кожа стремительно чернела. А потом, посох словно взорвался красным. Красные молнии, теперь бьющие из рукояти, сплелись, как шерсть в клубок. Эта сфера резко увеличилась до двух метров и лопнула. Внутри оказалась тварина, которая не могла быть ничем другим, кроме как демоном. И это совершенно точно был не суккуб.

Эпилог

В это же самое время, очень далеко на восток от Караэна, за горами Долголгобородов и Отвинским морем, в столице Золотой Империи, одна очень красивая женщина потянулась, лежа на драгоценной кушетке, сделанной из костей редких животных. Может этот материал и не был так дорог как золото, зато мастерство резчика делало этот предмет бесценным. Не менее богата была и обстановка вокруг — от вычурных серебряных подсвечников в рост человека и золотых курительниц с благовониями, до шелковых полотнищ расшитых цветами, что прикрывали каменные стены.

В этой комнате было все самое лучшее, что только можно купить за деньги. Не было лишь неба — как и большинство знати Золотой Империи, госпожа Лупакия очень боялась солнца. Говорят, это должно пройти. Лет через двести. Вот только с возрастам часто прходило безумие, коверкающие не только разум но и тело. Лупакия нервно посмотрела в полированную серебряную пластину, стоящую перед ней.

Тупые смертные рассказывают друг другу сказки, о том что вампиры не отражаются в зеркалах. Какая чушь. Просто зеркала делаются с использованием серебра, металла что отталкивает магию. А со временем, чтобы выглядеть как человек, вампиру все чаще приходится прибегать к магии иллюзий. В случае с неживыми, врожденному таланту, который вампиры называли “гламур”. Что поделать, даже древнему и могучему существу бывает трудно увидеть себя в истинном обличье. Потому вампиры просто избегают зеркал.

Придирчиво осмотрев свое отражение, едва видное в тенях наполненной ароматным дымом комнаты, Лупакия осталась довольна. Лоскутки тонкой, прозрачной ткани, притворяющиеся одеждой, не столько скрывали, сколько подчеркивали её достоинства. Белая и безупречная кожа, как лучший мрамор. Красивая грудь, умопомрачительно крутая линия бедра по которой достаточно проследить взглядом чтобы заломило сердце и замерло дыхание, как на американских горках. А тонкий поясок с изящным кривым ножиком обнимал тонкую талию. Не удивительно, что Император обратил на неё свой взор.

Лупакия довольно улыбнулась своему отражению и тут же прикрыла рукой рот. Хотя она и знала, что со стороны её улыбка смотрится обворожительно, мерзкое зеркало выдало её с головой — в нем безупречно красивые девичьи черты лица разрезала надвое огромная пасть, полная треугольных, акульих зубов. Увы, на каждом вечность оставляет свою метку. Иногда, весьма безобразную. И это все же лучше, чем смерть.

Она захотела разбить зеркало. Или, как минимум приказать выбросить его вон. Но и этого сделать было нельзя — двое колдунов все ещё возились рядом с массивной золотой рамой, в которую были вставлены артефакты древних. Не золото, не серебро не подходили для наложения для чар, но артефакты Древней Империи, словно смеясь над всеми законами магии, напротив, любили эти металлы.

Наконец, один из колдунов повернулся к ней, с трудом согнулся, не вставая с колен. Вытянул руки в её сторону, положив на пол. Полный поклон, знак абсолютной покорности. Старику было уже под семьдесят и он очень жаждал поцелуя вечности. Вот и старался, как мог. Лупакия наслаждалась его страхом смерти, жаждой вечной жизни и то, как он, магистр тайных искусств Золотого Храма, унижался перед ней.

Увы, вампиры были хороши во многом, но вот магические чары ускользали от них, как и такие чувства как любовь или жалость. Оставались только таланты, присущие Роду Крови. Поэтому старик нужен был ей живым. Пока.

— О величайшая, золотая конкубина и моя госпожа! Я нижайше прошу вас узреть плоды трудов наших… — зашамкал магистр, не поднимая головы.

— Заткнись, — промурлыкала Лупакина. Хоть ей и было приятна лесть магистра, все же присутствие зеркальной поверхности её раздражало. Она хотела побыстрее закончить дела и заняться развлечениями. К тому же, она ненавидела титул “конкубина”. Не императрица. Всего лишь одна из многих. Наложница. Подавив резко вспыхнувшую ярость, она зло сказала:

— Я готова, запускай.

Тусклая полированная поверхность подернулась рябью, а потом из неё полился яркий свет.