Неугомонное зло

Рут все время казалось, будто все происходит не на самом деле и она угодила в какое-то другое измерение. Она поймала себя на мысли: вот сейчас откроется дверь, и войдет Эстер. Но дверь теперь долго не откроется, а когда все же откроется, она увидит кого угодно, только не Эстер. Скорее всего, завтра первой явится Дайлис Туэлвтриз — убирать. Может, дойти до дома Билли и подсунуть под дверь записку, чтобы завтра Дайлис не приходила? Очень не хочется, чтобы она топала по всему дому, как будто ничего не изменилось. С другой стороны, телефона у Туэлвтризов нет, а писать записку, да еще и идти через весь переулок у Рут не было сил. И потом, на улице она, возможно, встретит кого-нибудь из соседей; ее будут расспрашивать о том, что случилось, об Эстер… Хуже всего то, что она увидит сине-белую заградительную ленту у церкви. Церковь, которая всегда была неотъемлемой частью ее детства, а последние несколько лет — ее жизни здесь, в «Старой кузнице», стала местом преступления. Теперь она запятнана навсегда!

Сердце кольнула боль. Рут вдруг подумала об отце Холланде. Церковь Святого Варнавы в его ведении. Нужно позвонить в Бамфорд и рассказать отцу Холланду, что случилось. Сообщить ему об убийстве — ее обязанность, ведь ей доверили следить за порядком в церкви… Может быть, полиция уже известила его об ужасном святотатстве? Хотелось бы знать… Надо было спросить Маркби или другого, инспектора Пирса. Наверное, теперь придется заново освящать церковь? Сумеет ли она, Рут, снова когда-нибудь переступить ее порог?

Она пропустила не только обед. С самого завтрака она весь день ничего не ела; ей казалось, что прошла целая жизнь. Поняв, что у нее сосет под ложечкой, Рут взяла из кладовки половину яблочного пирога, испеченного Эстер. Она не могла выбросить его. Эстер так расстроилась бы! Есть его Рут совсем не хотелось. Но все остальное нужно долго размораживать… А у нее сейчас нет сил даже намазать себе бутерброд. Как странно! Холодильник битком набит, полки в кладовой ломятся от припасов, но нет ничего, что можно просто взять и съесть.

Рут отрезала маленький кусочек пирога и положила на тарелку. С трудом откусила от него пару раз и поняла, что больше не может. Она сказала вслух:

— Извини, Эстер, у меня нет сил!

Недоеденный кусок и остаток пирога она сложила в целлофановый пакет, завязала, вышла на улицу и осторожно, почтительно, словно верующий, приносящий дар к алтарю, опустила пакет в мусорный контейнер.

Потом она вернулась в дом и поставила тарелки из-под пирога в посудомоечную машину. Зазвонил телефон, и Рут вздрогнула от неожиданности. Забыла перевести его на автоответчик! Она решила подойти: вдруг звонят из полиции?

— Да? — с опаской произнесла Рут, сняв трубку.

— Рут?

Узнав голос Джеймса Холланда, она вздохнула с облегчением.

— Здравствуйте, Джеймс! А я как раз собиралась вам звонить. Вы уже?.. — Голос у нее упал.

— Да, я уже знаю. Ко мне приезжал суперинтендент Маркби. Рут, мне очень жаль.

Рут понимала, что в ближайшее время ей еще не раз придется услышать подобные слова. Ей будут выражать сочувствие — одни от всего сердца, другие не слишком искренне. По крайней мере, Джеймса Холланда в неискренности упрекнуть нельзя.

— А я как раз думала о церкви, — призналась она. — Наверное, теперь ее придется заново освящать?

Священник ответил не сразу, и Рут подумала: наверное, он удивляется, что она в такое время беспокоится о мелочах. Но лучше уж обсуждать церковные дела, чем вспоминать Эстер или преступление, отнявшее у нее подругу.

Наверное, отец Холланд ее понял. Несмотря на косматую бороду и любовь к мощным мотоциклам, на которых он с ревом носился по округе, Рут считала бамфордского священника человеком разумным. Кроме того, отец Холланд — хороший пастырь. Он звонит ей потому, что она его прихожанка и понесла тяжелую утрату, а вовсе не потому, что порученную ее заботам церковь так грубо осквернили.

— Об этом подумаем потом. Рут, вы одна? Давайте я к вам приеду.

— Нет! — воскликнула Рут и тут же испугалась, что ответила слишком резко. — Спасибо, Джеймс, но не надо. Все нормально… — Рут помолчала. — Нет, конечно, все совсем не нормально, но я справлюсь. Вы меня понимаете? Сегодня мне лучше побыть одной.

— Тогда я заеду к вам завтра с утра. — Голос у отца Холланда был уверенным и умиротворяющим. — А насчет полиции не волнуйтесь. С чем смогу, разберусь сам, так что старайтесь отсылать их ко мне. И все же крепитесь! Боюсь, вам тоже придется отвечать на их вопросы. Им захочется узнать об Эстер как можно больше.

Она попыталась ответить, но у нее вырвалось лишь приглушенное рыдание.

Отец Холланд заметно встревожился:

— Рут, я очень волнуюсь за вас. Вы ели сегодня?

— Да, — солгала она. Точнее, не совсем солгала. Два кусочка пирога лежали в желудке камнем… Рут показалось, что ее сейчас вырвет.

— Выпейте капельку бренди, — посоветовал священник.

Она снова солгала, пообещав, что выпьет, и повесила трубку.