Неугомонный

— Не знаю. Мама говорила Байбе, что расскажет мне о нем, когда я подрасту. Но сама Байба тоже не знала, Инес ничего не говорила подругам. Иногда я думаю, может, он был из Советского Союза.

— Почему?

— Потому что мама не говорила, кто он. Может, стыдилась. Спасибо, что согласились поговорить со мной, — сказала Вера. — Я видела, вы хотели захлопнуть дверь. Думали, я из этих, из продажных? У вас вправду такое предвзятое мнение о нас?

— Не знаю, что именно я думал.

— Лилья просила передать, что придет сюда в десять. И вы вместе пойдете в часовню.

Он проводил ее до двери, смотрел, как она идет по коридору к лифтам. Потом надел костюм и спустился позавтракать, хотя вовсе не был голоден.

В Каструпе он купил две маленькие бутылочки водки. Одна из них лежала во внутреннем кармане. Спускаясь лифтом в ресторан, он открутил крышку и отпил глоток.

Валландер ждал в холле, когда в стеклянную дверь вошла Лилья Блоомс. Она сразу увидела его и пошла навстречу. Наверно, Байба ей и фотографии показывала, те немногие, что существовали, подумал он.

Лилья оказалась маленькой полной женщиной с очень короткой стрижкой. В общем, выглядела совсем не так, как он себе представлял. Он почему–то думал, что она похожа на Байбу. Когда они поздоровались, Валландер заметил, что смущен неизвестно по какой причине.

— Часовня тут неподалеку, — сообщила Лилья. — Минут десять пешком. Я успею выкурить сигарету. Вы можете подождать здесь.

— Я с вами, — сказал Валландер.

Они стояли на солнце перед гостиницей, Лилья в темных очках, с сигаретой в руке.

— Она была пьяна, — вдруг сказала Лилья.

Лишь через секунду он сообразил, о чем речь.

— Байба?

— Перед смертью она была пьяна. Так показало вскрытие. Когда она съехала с шоссе, уровень алкоголя в крови был очень высок.

— Трудно поверить.

— Мне тоже. Все ее друзья недоумевают. Но, с другой стороны, откуда нам знать, как думает смертельно больной человек?

— Вы полагаете, она покончила с собой? Сознательно? Въехала в стену?

— Какой смысл ломать себе голову, все равно мы никогда в точности не узнаем. Однако на месте происшествия не найдено следов торможения. Водитель, который ехал позади нее, сообщил, что ехала она не слишком быстро, но машина виляла.

Валландер попытался увидеть эту картину, последние мгновения жизни Байбы. Он понимал, у него никогда не будет уверенности в том, что произошло — несчастный случай или самоубийство. И внезапно в голове мелькнула другая мысль. Может быть, смерть Луизы фон Энке тоже несчастный случай? Наперекор всему не убийство и не самоубийство?

До конца он эту мысль не додумал, так как Лилья затушила сигарету и сказала, что можно идти. Валландер извинился, наведался в туалет и отпил еще глоток водки. Посмотрел на себя в зеркало — стареющий мужчина, обеспокоенный тем, что ожидает его в оставшиеся годы жизни.

Вот и часовня, они шагнули в темноту, которая казалась непроглядной, оттого что снаружи ярко сияло солнце. Лишь через некоторое время глаза Валландера привыкли к перемене.

В этот миг ему вдруг почудилось, что похороны Байбы Лиепы — как бы репетиция его собственных. Он испугался и едва не ушел. Зря поехал в Ригу, нечего ему здесь делать.

Но он не ушел и, главным образом благодаря выпитой водке, сумел не расплакаться, даже когда увидел, как горюет сидящая рядом Лилья. Гроб — словно одинокий островок среди моря, укрытие и последний приют покоя для человека, которого я когда–то любил, подумал Валландер.

Неизвестно почему перед его внутренним взором вдруг возник Хокан фон Энке. Он с досадой отогнал эту мысль.

Валландер почувствовал, что хмелеет. Панихида словно бы не имела к нему касательства. Когда церемония закончилась и Лилья Блоомс прошла вперед, к матери Байбы, он тихонько улизнул из часовни. Ни разу не оглянувшись, вернулся в гостиницу и попросил портье помочь ему поменять билет на самолет. Сперва он планировал остаться до завтра, но теперь решил как можно скорее улететь домой. Нашлось место на одном из послеобеденных копенгагенских рейсов. Он собрал вещи, костюм снимать не стал, взял такси и спешно уехал из гостиницы, опасаясь, как бы Лилья Блоомс не стала его искать. Почти три часа провел на скамейке возле здания аэропорта, пока не объявили посадку.

В самолете он продолжал пить. В Истаде взял такси до дома и, выйдя из машины, едва не грохнулся наземь. Юсси, как всегда, был у соседей, и он решил забрать его завтра.

Рухнул на кровать и крепко уснул, а когда около девяти утра открыл глаза, вполне выспался. Его мучило раскаяние, что он сбежал из часовни, даже не попрощавшись с Лильей. Надо бы позвонить ей через день–другой, сослаться на какую–нибудь благовидную причину. Но что он сможет сказать?

Хотя и выспался, чувствовал он себя скверно. Обыскал ванную и все ящики на кухне — таблеток от головной боли не нашлось. Ехать в Истад невмоготу, он остался дома, зашел к ближайшей соседке, спросил, нет ли таблеток от головы. Прямо у нее на кухне растворил их в стакане с водой, выпил и захватил еще несколько штук с собой.