Неугомонный

В шлюпке был установлен мотор с зажиганием от сжатия. Когда его запустили маховиком, Валландер неуклюже отчалил. Очень и очень надеясь, что ветер в проливах будет не слишком силен.

Стен Нурдландер наклонился к лобовому стеклу, одной рукой придерживая красивый резной штурвал.

— Десять узлов, — сказал он. — Скорость в самый раз. Успеваешь чувствовать море, а не просто мчишься, будто тебе невтерпеж добраться до горизонта… Что вы хотели рассказать?

— Вчера я навестил Сигне, — сказал Валландер. — В приюте. Она скорчившись лежит на койке, как ребенок, хотя ей сорок лет.

Стен Нурдландер порывисто вскинул руку.

— Не надо об этом. Если б Хокан или Луиза хотели рассказать, то давно бы рассказали.

— Тогда молчу.

— Вы позвонили мне, чтобы поговорить о ней? Не верю.

— Я кое–что нашел. И хочу, чтобы вы ознакомились, когда мы ляжем в дрейф.

Валландер описал свою находку, но о самом ее содержании упоминать не стал. Пусть Стен Нурдландер увидит своими глазами.

— Странно, — сказал он, когда Валландер умолк.

— Что вас удивляет?

— Что Хокан вел записи. Он не из пишущих людей. Однажды мы вместе ездили в Англию. Он даже открытки домой не послал, говорил, не знает, о чем писать. Его вахтенные журналы тоже интересным чтением не назовешь.

— Здесь есть даже что–то вроде стихов.

— Трудно поверить.

— Сами увидите.

— О чем же речь?

— Большей частью все связано с тем местом, куда мы направляемся.

— С Мускё?

— С Хорсфьерденом. С подводными лодками. Похоже, он был просто одержим событиями начала восьмидесятых.

Стен Нурдландер махнул рукой в направлении Утё:

— Вон там в восьмидесятом засекли подлодки.

— В сентябре, — кивнул Валландер. — Полагали, это одна из тех, какие в НАТО именуются «Виски». Возможно, русская, а возможно, польская.

Стен Нурдландер прищурясь взглянул на него.

— Вы прочитали!

Он передал Валландеру штурвал, достал кофейные чашки и термос. Валландер держал курс на точку, указанную Нурдландером. Встречным курсом мимо прошел катер береговой охраны, поднял волну. Стен Нурдландер заглушил мотор, шлюпка легла в дрейф, пока они пили кофе с бутербродами.

— Возмущался не один Хокан, — сказал Стен Нурдландер. — Многие из нас недоумевали по поводу происходящего. Через столько лет после Веннерстрёма. Но слухов ходило много.

— О чем?

Стен Нурдландер склонил голову набок, словно предлагая Валландеру сказать то, что ему уже следовало бы знать.

— О шпионах?

— Ведь попросту нелепо, что подлодки, определенно находившиеся под водой в Хорсфьердене, все время как бы на шаг нас опережали. Действовали так, будто знали, какова наша тактика, где расположены наши минные заграждения. Порой даже казалось, будто они слышали переговоры нашего начальства. Ходил слух насчет шпиона, который занимал даже более высокий пост, чем Веннерстрём. Не забывайте, как раз в то время в правительственных кругах Норвегии орудовал Арне Трехолт. А секретарь Вилли Брандта шпионил в пользу Восточной Германии. Подозрения так ни к чему и не привели. Никого не разоблачили. Но это не означает, что шпионов не было.

Валландер припомнил буквы — X, Y, Z.

— Вы наверняка подозревали конкретных людей?

— Некоторые из флотских офицеров считали, многое говорит за то, что шпионом был сам Пальме. На мой взгляд, это нонсенс. Но вообще–то никто не был застрахован от подозрений. К тому же нас атаковали другим манером.

— Атаковали?

— Урезали бюджет. Деньги пустили на самоуправляемое оружие и в авиацию. Флот финансировался все хуже. Многие журналисты в ту пору презрительно говорили о наших «бюджетных субмаринах». Что, мол, все это попросту выдумали, чтобы обеспечить флоту большие и лучшие ресурсы.

— Вы когда–нибудь сомневались?

— В чем?

— В существовании этих подлодок?

— Никогда. Там безусловно были русские подлодки.

Валландер достал из пластиковой сумки черный скоросшиватель. Бесспорно, Стен Нурдландер никогда раньше его не видел. Интерес на его лице казался вполне искренним. Он вытер руки, бережно положил скоросшиватель на колени, открыл. Ветер был слабый, лишь слегка рябил поверхность воды.

Нурдландер медленно листал бумаги. Временами поднимал голову, смотрел, куда дрейфует лодка. И опять возвращался к документам. Просмотрев все до конца, передал скоросшиватель Валландеру и покачал головой.

— Я удивлен, — сказал он. — Хотя, может, и нет. Знал ведь, что Хокан продолжает копаться в этих делах. Не знал только, что так дотошно и подробно. Как это назвать? Дневником? Частной памятной запиской?

— По–моему, читать это можно двумя способами, — сказал Валландер. — Отчасти как записанную информацию. А с другой стороны, как незавершенное расследование того, что произошло на самом деле.

— Незавершенное?

Он прав, подумал Валландер. Почему я так сказал? Пожалуй, все наоборот. Завершено и закрыто.

— Вероятно, вы правы, — сказал он. — Вероятно, Хокан закончил дело. Но какой цели он рассчитывал достичь?