Неукротимое сердце

Его узнали, едва он въехал в лагерь. Воины и их жены приветливо улыбались, какая-то женщина помчалась вперед, оповещая всех, что второй сын Мучи вернулся и выглядит как белый. Джек усмехнулся. С точки зрения белых, он выглядел как апачи.

Соскочив с коня, Джек увидел спешившего к нему брата.

Высокий статус вождя не позволял Шоцки бежать. Он размашисто шагал в мокасинах и набедренной повязке. Его имя означало «белый медведь». Он не уступал Джеку в росте и ширине плеч. Кожаный ремешок перехватывал его длинные черные волосы, на шее красовалось такое же, как у Джека, ожерелье, с той лишь разницей, что, помимо бирюзы, в него была вплетена вторая нить, с нанизанными на нее волчьими зубами. Широко улыбнувшись, он обнял Джека.

— Здравствуй, брат. Вижу, боги позаботились о тебе.

— Многих тебе зим, брат, — отозвался Джек, хлопая Шоцки по спине.

— Что это такое? — поинтересовался тот с деланным простодушием, указывая на потрепанный стетсон Джека, свисавший с луки седла.

Джек подавил улыбку.

— Шляпа.

— Шляпа белого человека?

Шоцки с важным видом напялил стетсон себе на голову и расхохотался. Он перестал дурачиться и ткнул пальцем в грудь Джека:

— А это что? Смех затих.

— Ты прекрасно знаешь, что это. У тебя такое же.

— Ожерелье воина, — сказал Шоцки. Джек промолчал.

— Воина-апачи, — веско добавил Шоцки и, выдержав многозначительную паузу, нахлобучил стетсон на голову Джека. — Разве шляпа сделает тебя белым?

— Я и так белый, — тихо отозвался Джек.

— Тогда зачем носишь ожерелье?

— Потому что я также апачи.

— Шляпа не идет к ожерелью, — заявил Шоцки.

— Идет, если я так решил, — мрачно возразил Джек.

С минуту они молча смотрели друг на друга, затем Шоцки сдернул шляпу с головы названого брата.

— Ладно, только не надевай ее, пока ты здесь. — Он повесил шляпу на луку седла. — Я уж думал, что ты никогда не вернешься. — Шоцки стиснул Джека в коротком, но крепком объятии.

Джек вздохнул:

— Долго же меня не было.

— Слишком долго. Три зимы, — уточнил Шоцки.

— Если ты полагаешь, что я испытываю чувство вины…

— Ты нашел то, что искал?

— Нет, — коротко ответил Джек, закрывая тему. Лицо его приняло суровое выражение. — Я похоронил Сына Воды.

— Рассказывай, — потребовал Шоцки. Когда Джек закончил, в полуночно-темных глазах брата вспыхнул гнев. — Эти люди должны заплатить, — сказал он.

— Трое уже заплатили, а четвертому я прострелил плечо. С такой приметой его нетрудно найти.

Шоцки кивнул.

— Как мама?

Шоцки положил руку ему на плечо.

— Она неважно себя чувствует. — В ответ на обеспокоенный взгляд Джека он добавил: — Отец зовет ее к себе.

Нали лежала в вигваме на постели из шкур. Джек опустился на колени рядом с ее ложем. Старая женщина спала. Джек слышал, что в юности она была быстроногой, как мальчишка, и славилась красотой. Ее лицо с высокими скулами и гордыми чертами и сейчас оставалось красивым. Во сне морщины разгладились, и Джек представил себе, какой она была в юности. Сердце его нестерпимо ныло. Он любил Нали.

Когда их свела судьба, Джек был испуганным недоверчивым ребенком. Он не знал испанского — а тем более языка апачей — и не понимал, что вождь преподнес его этой женщине в дар.

Склонившись над вырастившей его женщиной, Джек взял ее за руку. Ресницы Нали затрепетали и приоткрылись. Он нежно улыбнулся ей и был вознагражден ответной улыбкой.

— Я знала, что ты придешь.

— Да, мама, — взволнованно отозвался Джек. Она была ему как родная мать и никогда не отдавала Шоцки предпочтения перед ним. — Я могу что-нибудь сделать для тебя?

— Нет, дорогой. Теперь у меня есть все. — Протянув руку, Нали погладила его по щеке. — Как долго тебя не было.

— Мне очень жаль, — искренне отозвался он.

Нали похудела, хотя по-прежнему была крупной женщиной. Джек крепче сжал ее руку.

— Теперь я могу уйти с миром, — тихо вымолвила она. — Мучи ждет. — Нали слабо улыбнулась: — Я так устала.

— Нет, мама. — Голос Джека дрогнул. — Не уходи. Отец ждал до сих пор. Подождет еще немного. — Слезы навернулись ему на глаза.

— Я задержалась только для того, чтобы попрощаться с тобой. — Ее взгляд вдруг стал необыкновенно ясным. — Как ты жил с белыми людьми, сынок?

— Хорошо, — напряженно ответил Джек.

Он не мог сказать ей правду. Не мог признаться в том, как тяжело жить в двух мирах — белых и апачей — и не принадлежать ни к одному из них.

— Ты выбрал себе имя воина, сын? Пора тебе носить гордое славное имя.

— Да, — неохотно признался он.

— Назови мне его, — улыбнулась Нали.

— Джек Сэвидж.

В ее глазах отразилось разочарование.

— Это имя белых.

— Да.

— Вначале ты покинул свое племя, чтобы жить в мире белых, а теперь взял их имя. Неужели ты готов повернуться спиной к своему народу, ко всему, чему учили тебя родители?

— Нет, мама, нет.

Нали устало вздохнула, пытаясь приподняться на постели. Джек поддержал ее, и по его щеке скатилась слеза.

— Не расстраивайся, мама. Это не так уж важно, — сказал он, сознавая, что лукавит.

— Как может быть не важно, что мой сын вернулся домой с именем белого человека? Не забывай, ты в такой же степени апачи, как и белый.

— Поверь, я никогда этого не забуду, — отозвался он.